Студопедия
Случайная страница | ТОМ-1 | ТОМ-2 | ТОМ-3
АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатика
ИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханика
ОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторика
СоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансы
ХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника

Версия Вавилона. Его привели в наручниках, маленького, почти тщедушного по сравнению с двумя

Читайте также:
  1. ВЕРСИЯ ВАВИЛОНА
  2. ВЕРСИЯ ВАВИЛОНА
  3. ВЕРСИЯ ВАВИЛОНА
  4. ВЕРСИЯ ВАВИЛОНА
  5. ВЕРСИЯ ДРЕДЛОКОВ
  6. ВЕРСИЯ ДРЕДЛОКОВ

Его привели в наручниках, маленького, почти тщедушного по сравнению с двумя охранявшими его неуклюжими констеблями. Он видел, что глаза присутствующих направлены на него, и дух его дрогнул. Всю прошлую неделю совет старого Маас Натти не выходил из его головы: "Бвай, говорю я, суд - отвратительное место, не ходи туда. Говорю тебе, никогда не ходи туда. Но в чем они могут его обвинить? Посмотрите на этого увальня Длиньшу и посмотрите на него. И Эльза все подтвердит про велосипед. Судья не может не понять, что он сражался за справедливость. Не может он признать его виновным! Айван заметил сутолоку у дверей, увидел там Богарта и парней с ранчо и воспрял духом. Ребята помоложе во все глаза смотрели на него и даже показывали пальцами. Он оскалил зубы в широкой улыбке и поднял кулаки в наручниках в знак приветствия. Сила! Внезапно по толпе пробежал громкий шепот, и Айван увидел, что в зал вошла странная фигура.

Заслуженный судья мистер Джозефус В. О. Аллен в суровом черном облачении, шуршащем со всей формальностью, в напудренном парике, курчавыми волнами ниспадавшем на его плечи, казался самим воплощением справедливости, когда он усаживался в кресло и холодным взором обводил галерею. Судья Аллен был человеком утонченных манер, с обостренным чувством собственного достоинства, и только в последнее время его стали одолевать нелегкие мысли о том, что его выдающиеся способности оценили далеко не сполна. Почему после стольких лет, проведенных в судейском кресле, он, подобно многим своим коллегам, до сих пор не получил назначение в Верховный Суд Ее Величества? Это, безусловно, следствие позорного политического фаворитизма и карьеризма в Верховном Суде. Явная несправедливость.

Изысканным движением он вынул из рукава надушенный носовой платок, приложил к плотно сжатым губам и проверил список дел. Опять поножовщина. Святые небеса, что за люди! Сначала режут друг другу глотки, а потом попадают на скамью подсудимых и начинают лжесвидетельствовать, божиться и истошно вопить, наводняя зал суда своими мамочками, бабушками и сожительницами, которые, дождавшись оглашения приговора, поднимают такой богомерзкий вой, словно настал всемирный потоп. Очень все неприятно. Его нервы не в силах больше вынести эти выездные суды. Хорошо, что сегодня нет, по крайней мере, этих ужасных Растафари. Судья Аллен сухо указал сержанту в сторону Двери, подавил в себе безотчетный импульс заткнуть уши и принял суровый вид.

-Тишина! Тишина! - прокричал тучный сержант на пределе голосовых связок. - Суд города Кингстона под председательством досточтимого судьи мистера Дж. В. О. Аллена начинает свою работу. Слушается дело Ее Величества против Айванхо Мартина. Все граждане, имеющие касательство к делу, обязаны дать свои показания, и будут выслушаны.

Свидетели стали говорить один за другим. Пастор Рамсай голосом отринутого доброго пастыря поведал о безуспешной попытке преподать Айвану христианский образец и наставить на путь истины. Длиньша, перебинтованный как мумия и претендуя своим смиренным видом на место последнего христианского мученика, заговорил таким трепетным и дрожащим голосом, что вызвал смешки тех, кто его знал. Эльза, полная жизненных сил, учитывая те вечные муки, на которые ее обрек пастор, твердо и убедительно поведала историю с велосипедом, вызывающе глядя при этом на пастора. Айван, без видимых угрызений совести и раскаяния в голосе, решительно заявил, что вынужден был защищать свою личность и собственность.

-И защищая свою личность, ты счел необходимым нанести своей жертве, гм-м, тринадцать ранений? - протянул судья Аллен, вглядываясь в подсудимого так, словно все зависело от его ответа.

-Да, сэр, - сказал Айван, - но я наносил их так, чтобы не убить, сэр.

Приглушенный ропот одобрения донесся от Богарта и его компании.

-Гм-м, - сказал судья, - гм-м.

Он был не в лучшем настроении. На утреннем заседании он присудил к шести месяцам исправительного труда одного Растафари, некоего Рас Стимула, за нарушение общественного порядка и еще к шести месяцам за курение ганджи в момент совершения преступления. Парень устроил в час пик грандиозную автомобильную пробку, шагая посреди одной из самых оживленных улиц города и заявляя, что идет "требовать отцовское наследство". Судью Аллена это немного развлекло, и, объявив приговор он тут же подумал, что он слишком мягкий. Однако группа поддержки Рас Стимула думала по-другому. После оглашения приговора так называемые "жены" обвиняемого подняли громкий вой: "Ваайооо, вот злыдень поганый!", что явно относилось к его персоне. И прежде чем полиция очистила от них зал суда, человек тридцать единоверцев этого парня, окружив судейское кресло и угрожающе потрясая своими регалиями, принялись в унисон его проклинать. Что и говорить, судья Аллен не был суеверным человеком и даже не особенно религиозным, но услышать проклятия, которые эти фанатики хором распевали в своей устрашающей манере, да еще в собственном суде! Полный беспорядок! Ответ на его обращение в Верховный Суд придет не так скоро. Их безумное скандирование до сих пор эхом отдается в его голове, что там они пели? Проклятие падет на тебя за то, что "не проявил жалости и осудил жестоко бедного и нуждающегося..."

Пусть над ним встанет злодей,
А сатана по правую руку...
И когда придет его суд,
Да будет он осужден,
Молитвы его превратятся в грех,
И пусть дни его будут кратки, и другой
Займет его место...
Пусть дети его растут без отца,
А жена станет вдовой...
Пусть ищут они себе хлеб в местах разорения...
И вдова его станет шлюхой, и матери грех
Не будет забыт...

Это было возмутительно и, сказать по правде, сильно подействовало на его нервы. Куда катится страна, если с судьей Ее Величества так обращаются? А теперь еще этот Лйванхо Мартин, который, кажется, не видит ничего дурного в том, что совершил возмутительное насилие на пороге церкви. Таких людей, безусловно, нужно учить тому, что общественные институты следует уважать.

-Айванхо Мартин, встать и выслушать приговор" - провозгласил секретарь суда с интонациями, которыми овладевают в юридической корпорации. Судья обмакнул платком пот, прикоснувшись к обеим щекам и ко рту, и смерил обвиняемого грозным взглядом.

-Итак, молодой человек, тебе было предоставлено немало возможностей стать нормальным человеком, - сказал он. - Тебя приняли в ряды церкви и наставляли на путь добропорядочного христианина.

В этом месте пастор Рамсай и Длиньша энергично закивали.

-А вместо этого ты, гм-м, сбился с пути, забил себе голову всевозможными глупостями и - докатился до насилия. - Эти слова были встречены одобрением со стороны обвинителей. - Но, гм-м, поскольку тебя обвиняют впервые, я не буду сажать тебя в тюрьму. - Судья сделал паузу и наклонил голову, словно ставя себе в заслугу собственное самообладание, и снова приложил к губам платок. Пастор и Длиньша выглядели уныло. Эльза с надеждой улыбалась. Айван глядел с беспокойством.

-Я, гм-м, даю тебе еще один шанс стать направильный путь. Надеюсь, что это, наконец, раз и навсегда спустит тебя на землю. Я приговариваю тебя к восьми ударам тамариндовых прутьев.

-Господи Иисусе, - воскликнула Эльза.

-Тишина в суде! - проговорил секретарь. Судья поджал губы, нахмурился и резко стукнул молотком.

Самый большой страх Айван испытал, когда шел за охранником. Это был не страх опасности, когда в крови резко поднимается адреналин, обостряются рефлексы и расправляются члены, а страх боли, тошнотворный страх, когда куда-то проваливается желудок и кружится голова, тело становится слабым и размягчается воля. Ему хотелось плакать. Болезненное чувство в животе стало подавляющим, и он возненавидел его. И не только его. В глубине души скрывалось и другое чувство, почти задавленное подступившей тошнотой, отчетливое, острое как нож, первородное чувство ненависти, ненависти к пастору и Длиньше, к их самодовольным улыбкам, которыми они обменялись, когда был произнесен приговор, к судье, высоко восседавшему в своем кресле, как канюк на суку, к этому черному человеку, который говорил как белый, к полицейским с их грубыми руками и садистскими рожами, в любую минуту готовыми к насилию. Какое-то тепло исходило только от Эльзы, когда она свидетельствовала в его пользу. Но сейчас это уже в прошлом, как и испытанный им триумф, когда он увидел уважительные взгляды ребят с ранчо и понял, что его уличная репутация во много раз возросла. Все это исчезло, гордость, ненависть, ярость, вызов - остался только страх.

-Заходи, - сказал охранник, толкая его в камеру. - Ничего, долго ты здесь не задержишься, - добавил он, посмеиваясь.

Айван прошел в камеру и, шатаясь от слабости в коленях, ухватился за край койки. Двое потрепанных жизнью мужчин сидели на койке и с безразличием смотрели на него. Он слышал, что откуда-то доносятся всхлипывания и стоны.

-Что ты получил? - спросил один из мужчин.

-Тамариндовые прутья. Восемь ударов, - ответил Айван.

-Счастливчик. У меня розги, - пробормотал мужчина.

-Тамариндовые прутья хуже, - сказал другой. - Я-то знаю.

Айван почувствовал, что к его горлу подступает тошнота. Еще мгновение - и его вырвет.

-Это как обезьяна и черный пес, - заметил первый. - Оба злодеи.

-Аииийее, - всхлипы становились все громче и начали пугать Айвана.

-Заткни свою пасть, тебя еще не пороли, - пробормотал первый мужчина, с презрением указывая на верхнюю койку.

-Я не вынесу, не вынесу, Господи Иисусе. Не вынесу, - скулил чей-то голос и снова перешел на приглушенные всхлипывания.

-С утра так хнычет, - объяснил один из мужчин. - На нервы действуешь, ты!

Айвану он тоже действовал на нервы. Человек как будто стал совершенно неуправляемым и выражал свой чисто животный ужас душераздирающим воем, от которого ожидание становилось еще тягостнее. Айван посмотрел на двоих мужчин, на их напряженные лица в маслянистом поту.

-Скоро? - спросил он, помимо своей воли страшась ответа.

-Уже сейчас, - сказал человек.

-Воойоо, я умру, умру. Боже мой, я умру!

-Заткнись, - проговорил один из мужчин.

Стоны опять уступили место всхлипываниям.

-Что ты сделал? - спросил мужчина.

-Порезал одного парня, который доебывался до меня, - ответил Айван строго по факту и почувствовал себя чуть лучше от уважительного выражения лица мужчины.

С верхней койки снова донеслись негромкие стоны.

-Сейчас я его сам выпорю! - сказал второй мужчина.

-Тебя уже пороли когда-нибудь? - спросил у Айвана первый.

Он покачал головой.

-Ты ел что-нибудь с утра?

Айван снова покачал головой.

-Это хорошо, - сказал мужчина.

-Ты наложишь под себя, - объяснил второй. - Никуда не денешься. Все так делают.

Снова громкие стоны с верхней койки.

-А что он сделал? - спросил Айван, указывая вверх.

-Плотские познания, - ответил первый. - Десятилетнее дитя.

-А ты? - спросил Айван.

-Разбойное нападение, так сказал судья, - ответил он и улыбнулся.

Второй мужчина ничего не сказал.

В коридоре гулко зазвучали тяжелые шаги. В дверях возникли двое полицейских вместе с мужчиной в белом халате с красной оторочкой, со стетоскопом на шее. В руках он держал лист бумаги и прочитал:

-Юстис Голдинг.

Первый мужчина поднялся, поначалу неуверенно, но тут же взял себя в руки. Проходя мимо Айвана, он дал ему докурить свою сигарету. Лицо его покрылось каплями пота.

-Держись, браток, - прошептал Айван. Мужчина что-то буркнул. Айван слышал, как шаги удаляются. С верхней койки стали доноситься ровные, мягкие и очень высокие звуки. Они напоминали писк новорожденного зверька и крик обреченного попугая перед тем, как тогда в горах на него бросился ястреб.

-Лучше не слушать, - сказал второй мужчина, сжав себе уши ладонями.

Но даже поступив по его примеру, Айван не мог не расслышать, как за громким свистом розог и ударом немедленно последовал такой мучительный вопль, какого он никогда еще не слышал. Громкий, пронзительный визг, совершенно не напоминающий звуки, издаваемые людьми, прозвучал на всю тюрьму и внезапно оборвался.

-Девять осталось, - сказал второй мужчина.

Айван почувствовал, как вся сила, которую он копил в себе, его оставила. "Я так не буду", - в ярости убеждал он себя. После второго вопля мужчина, заткнувший себе уши, вскочил на ноги и, исполняя воинственный танец, запел дрожащим голосом: "Годы летят стрелою...".

-Сколько ему присудили? - спросил доктор, выслушивая сердце Айвана. Изо рта у него пахло ромом.

-Восемь, сэр, тамариндовых прутьев.

-Гм-м, - задумался доктор, - он сильно испуган, но сердце бьется ровно. Привести приговор в исполнение.

Айван не мог сдержать дрожь во всем теле, когда его заставили раздеться до трусов. Некий безотчетный иррациональный голос говорил ему, что все это не более чем сон, ночной кошмар, что скоро он проснется и все исчезнет как не бывало, что в реальности такое с ним произойти не может. Его вывели на тюремный двор, обнесенный стенами и пустой, если не считать деревянной бочки на низкой бетонной подставке. Подойдя к ней, он увидел, что посереди бочки прорезана дыра, а по бокам сделаны вырезы.

-Подойди к бочке, - сказал сержант.

-Трусы лучше снять, - сказал доктор. - Нет смысла их пачкать.

Айван вылез из трусов и подошел к бочке.

-Ложись поперек и сунь гениталии в дырку, - сказал сержант.

Айван удивленно посмотрел на него.

-Давай-давай, если не хочешь, чтобы они превратились в месиво.

Раскаленная на солнце бочка приятно согревала Айвану живот. От бочки шел запах застоявшейся мочи. Айван почувствовал, как тугие веревки стиснули его запястья и лодыжки. Он открыл глаза и тут же закрыл их. Перед глазами на расстоянии вытянутой руки виднелась лужица рвоты, чуть присыпанная песком. Над ней жужжали мухи. Кто-то, скорее всего доктор, подошел и, просунув руку в боковое отверстие, проверил положение гениталий. Айван почувствовал, как чья-то рука прошлась по его спине, несмотря на обжигающее солнце, холодной и влажной.

-О'кей, сержант, старайтесь не бить по почкам, - сказал доктор.

Айван с силой закусил губы. Он услышал посвист прутьев, скрип сапог сержанта, резкий свист, и потом все произошло в одно мгновение: потоки боли острыми бритвами вошли в его нервы и взорвались в голове. Душераздирающий вопль словно застрял в его ушах. Горло надрывалось от крика, который он не мог прервать. Тело, пойманное в силки, отчаянно брыкаясь, встало на дыбы, и снова рухнуло на бочку. Мочевой пузырь опорожнился, и вскоре он перестал управлять кишечником. Откуда-то издали чей-то голос произнес:

-Раз.

Повторный толчок боли сотряс все его тело, и он почувствовал, что на секунду сердце остановилось.

Фьюуутц... Уак... Четыре.

Сержант посмотрел на его безвольно лежащее тело и раздраженно причмокнул.

-Хотите осмотреть его, сэр? Он потерял сознание.

-Исполняйте приговор, - сказал доктор. - Парень молодой и сильный.

-Но, сэр, может быть плеснуть на него водой? - настаивал сержант.

-Не надо, черт возьми, - сказал доктор. - Быстрее заканчивайте.


Дата добавления: 2015-09-06; просмотров: 156 | Нарушение авторских прав


Читайте в этой же книге: Глава 8. ДОДЖ-СИТИ И БУТ-ХИЛЛ | Глава 9. ПЕРЕМЕНЫ И ПРОЗЯБАНИЕ | Глава 10. ТЫ НЕ ПОПАДЕШЬ В ЗАЙОН | ВЕРСИЯ ШПИОНА | ВЕРСИЯ ЭЛЬЗЫ | ВЕРСИЯ ВАВИЛОНА | ВЕРСИЯ ЭЛЬЗЫ | ВЕРСИЯ ПАСТЫРЯ | ВЕРСИЯ РИГАНА | ВЕРСИЯ ЖОЗЕ |
<== предыдущая страница | следующая страница ==>
ВЕРСИЯ ПАСТЫРЯ| Глава 13. НО ТЫ СТАРАЙСЯ, СТАРАЙСЯ, СТАРАЙСЯ

mybiblioteka.su - 2015-2024 год. (0.014 сек.)