Студопедия
Случайная страница | ТОМ-1 | ТОМ-2 | ТОМ-3
АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатика
ИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханика
ОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторика
СоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансы
ХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника

Глава шестая. Поздней осенью, «мимоездом», как он выразился, приехал Родион Мефодиевич

Читайте также:
  1. Беседа шестая
  2. Глава двадцать шестая
  3. Глава двадцать шестая
  4. Глава двадцать шестая
  5. ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ
  6. Глава двадцать шестая
  7. ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ

 

Развод

 

Поздней осенью, «мимоездом», как он выразился, приехал Родион Мефодиевич. У Валентины Андреевны были гости – две курящие немолодые дамы, обе полные и любящие поговорить о своем дурном настроении, о каких‑либо таинственных сердечных «перебоях» и о том, что все в конечном счете «от нервов». Была дочь декана Института имени Сеченова Ираида – высокая, гибкая, зеленоглазая, вся в каких‑то цепочках, медалях и брелоках, словно премированная на выставке кровного собаководства. Была знаменитая в городе портниха «мадам» Лис, к которой подлизывались, и двое мужчин – Даниил Яковлевич Полянский, картинно раскуривающий трубку, и его приятель Макавеенко, плотный блондин с брюшком и с весело‑наглыми, всегда вытаращенными глазками. Ждали еще профессора Жовтяка, но он позвонил, что приехать не сможет и «в совершеннейшем отчаянии». Послушав контрабандные пластинки Вертинского и Лещенко, отужинали и сели за кофе с бенедиктином. Разговор шел об испанских событиях. Даниил Яковлевич – Додик – рассказывал о премьер‑министре Испании Хирале как о своем хорошем знакомом. И о Хосе Диасе он тоже рассказывал кое‑что. Родион Мефодиевич терпеливо послушал и курящих дам, и Макавеенко, и дочь декана Ираиду. Они все высказались насчет Испании и по поводу того, что Михаил Кольцов пишет интересные и острые корреспонденции. Впрочем, Додик не разделял этот взгляд.

– Знаете, – сказал он, – об Испании каждый очевидец может написать еще, может быть, покрасочнее и поколоритнее, чем товарищ Кольцов. Главное – быть там вместе с народом...

– А бои с быками – это тоже, кажется, в Испании? – своим привычно утомленным голосом спросила Валентина Андреевна.

– Обязательно! – подтвердил Макавеенко. – Это у них национальное, вроде как у нас были карусели или там на кулачки дрались. В Мадриде это дело самое уважаемое...

Родион Мефодиевич поставил чашечку с недопитым кофе на поднос и вышел. Варвары, конечно, не было дома. Евгений в кухне хлебал борщ.

– Ну как? – спросил Родион Мефодиевич.

– Газету верстали, – вяло сказал Евгений. – Измучились! Шрифтов нет, материал неинтересный, поверхностный, за всех приходится писать самому, хоть плач. Я ведь, пап, редактор многотиражки институтской.

– А ты на всех не пиши! – посоветовал Степанов. – Это жульничество получается, если за других писать.

– Идеалист ты, папахен! – вздохнул Евгений.

Родион Мефодиевич походил по комнатам, покурил, потом, болезненно морщась, нечаянно услышал, как Алевтина разговаривала в передней с Додиком.

– Вопрос надо решать кардинально, – говорила она, – и в категорической форме! Я не намерена больше терпеть приезды этого человека, чуждого мне и морально, и вообще. Господи, как ты не понимаешь – мне душно в этой обстановке...

– Хорошо, хорошо, я готов, – торопливо обещал Даниил Яковлевич, – но не сегодня же...

– Я скажу сегодня! – пообещала Алевтина.

Входная дверь хлопнула. Женщина, которую Степанов считал своей женой, вошла в столовую. Крепко сжимая кулаки, неподвижный и бледный, Родион Мефодиевич потребовал:

– Скажи сегодня!

– Ты подслушивал! – взвизгнула Алевтина. – Очень красиво – этот человек к тому же еще и подслушивает!

– Ты должна сказать сама, – повторил он. – Я знаю все это давно, нужно быть дураком, чтобы не видеть, но ты должна сказать свое последнее слово. Говори!

– Что?

– Ты желаешь разойтись?

– Я хочу человеческой жизни! – крикнула она. – Ты должен мне дать жизнь, а что я имею? Для чего я столько лет переживала? Другие всё имеют: машины персональные, дачи, в Гагры ездят по три раза в год...

Начиналась старая история – слезы. Сейчас она потребует валерьянки, потом Евгений будет считать ей пульс. Нет, он больше так не мог.

– Давай разойдемся мирно, – заговорил он спокойным, хоть и слегка хриплым голосом. – Ты уедешь к Додику...

– Очень красиво, – сказала она. – Я в одну комнату, а ты здесь барином. Не выйдет, товарищ Степанов!

– Значит, дело в комнате?

– И во всем остальном. Я не желаю оставаться нищенкой. Что наживали, то все пополам!

Степанов кивнул, говорить больше он не мог. А Валентина Андреевна через десять минут уже деятельно и бодро звонила из передней по телефонам, что‑то рассказывала своим подругам, понемножечку каждой рыдала, а кому‑то посетовала:

– Ах, деточка моя, ты же знаешь: из хама не сделаешь пана.

Надо было кончать все немедленно. Дождавшись Варвару, он собрал всех в столовой, выпил большой стакан холодной воды, сказал, отрывая слова:

– Мы с Алей решили разойтись. Вы люди взрослые, всё понимаете сами. Но один вопрос должны решать вы. Кто желает остаться со мной, кто отбудет... с мамой.

Варвара молчала, крепко вцепившись в рукав его кителя. Красные пятна горели на ее щеках. Евгений, в сетке на голове, в полосатой пижаме, прогуливался возле буфета.

– Женя! – молитвенно воскликнула Валентина Андреевна. – Женя, как ты можешь еще думать?

Евгений погасил окурок, усмехнулся и произнес щурясь:

– Ты странный человек, мама! Неужели ты предполагаешь, что я буду менять Родиона Мефодиевича на этого... прости меня... солидного, красивого, элегантного, но все‑таки проходимца...

Степанов смотрел на Евгения, не отрывая взгляда. Что означали эти слова? Что он думал в эти минуты?

– Не вдаваясь в лишние подробности, – произнес Женя, – я желал бы остаться сыном человека, которому я обязан всем. Да и тебе, мамуленька, будет куда проще: свободна, молода, жизнь начинается сначала. Так?

Он обнял ее за плечи, поцеловал и ушел.

Утром на своем автомобиле приехал чем‑то крайне раздраженный Додик, сухо поздоровался с Родионом Мефодиевичем и прошел в комнату Валентины Андреевны. Потом постучал к Степанову.

– Нам надо поговорить как мужчина с мужчиной, – произнес он, усаживаясь и прижимая пальцем табак в трубке. – Нужно уточнить квартирные вопросы, все, что касается имущества, и прочее и прочее. Валентина Андреевна нервничает, вы уезжаете...

– Да, я уезжаю, – перебил Додика Степанов. – Уточнять вы можете все с Евгением, он парень с головой. Вот так.

И отвернулся к окну.

Было слышно, как они ушли – Алевтина и ее Додик, как хлопнула парадная дверь и отъехал от дома автомобиль. Тихонько вошла Варвара, спросила:

– Пап, хочешь чаю?

– Нет, – уныло ответил он.

– А кофе хочешь я тебе сварю?

– И кофе не хочу.

– Может быть, тогда ты выпьешь водки?

Степанов усмехнулся:

– Это ты решила меня утешить? Не надо, дочка. Мужик я двужильный...

– Может быть, ты хочешь, чтобы мы с Женей переехали к тебе в Кронштадт?

Родион Мефодиевич подумал, потом сказал:

– Видишь ли, девочка моя золотая, говорю тебе доверительно: переезжать вам покуда нет смысла, потому что я сам не знаю, где буду завтра.

– Это как?

– А вот так. Могут услать в длительную командировку. Афанасий Петрович уже две недели как уехал.

Варвара прижалась к плечу отца, сказала шепотом:

– Я понимаю, я понимаю, пап. Но Володя ведь ничего не знает...

– А мы погодя к нему отправимся, он и узнает.

Пока Варвары и Родиона Мефодиевича не было дома, Евгений весело и свирепо торговался с Додиком по поводу вещей, книг, мебели, размена квартиры. Додик в конце концов пожаловался:

– Послушайте, что вы делаете из меня дурака? Я же не мальчик.

– И я не мальчик! – сказал Евгений. – Я делю все имущество на четыре части: три четверти наши, остальное ваше. Пойдите к любому юристу – другого выхода нет. И вообще даже смешно, Даниил Яковлевич: вы влюбились, вас любят, а тут какая‑то ерунда с барахлом. Неприлично, если хотите знать. Темочка для фельетона...

– А рояль? – невесело осведомился Додик.

– Не рояль, а пианино. И зачем вам оно? Мама же не играет...

– Вы какой‑то кремень – рассердился Даниил Яковлевич.

Степанов уехал вечерним поездом.

 


Дата добавления: 2015-09-06; просмотров: 141 | Нарушение авторских прав


Читайте в этой же книге: Отец приехал | Скелеты не продаются | Человек все может | Глава вторая | Супруги | Глава третья | Студент | Подарки | После театра | Полунин рассказывает |
<== предыдущая страница | следующая страница ==>
Споры и раздоры| Мы, красные солдаты...

mybiblioteka.su - 2015-2024 год. (0.01 сек.)