Студопедия
Случайная страница | ТОМ-1 | ТОМ-2 | ТОМ-3
АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатика
ИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханика
ОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторика
СоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансы
ХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника

Пробуждение

Читайте также:
  1. Аа) Пробуждение от Бога.
  2. Глава 10 Пробуждение
  3. Глава 4: Пробуждение Левиафана
  4. Глава 8. Пытки. Внезапное пробуждение.
  5. Глава VII ПРОБУЖДЕНИЕ
  6. Если бы ты тренировался также и когда спишь, пробуждение было бы значительно более легким и эффективным, - с некоторой иронией в голосе сообщил он.
  7. Желание проснуться и пробуждение из сна в сон

 

Наутро Лу проснулся оттого, что голову его с удивительной настойчивостью долбил дятел, стуча ему в макушку. Боль со лба перетекала на виски и охватывала затылок. Где-то за окном просигналила машина, что было странно в этот час, и послышался шум автомобильного мотора. Он опять закрыл глаза и попытался вновь уйти в страну сонных грез, но чувство ответственности, дятел, а также звук, похожий на хлопанье двери, не позволили ему погрузиться в тихую гавань сладких снов.

Во рту было сухо, и он поймал себя на том, что ворочает языком и посасывает десны, пытаясь выжать хоть каплю влаги, чтобы было чем умерить позывы сухой рвоты. А потом рот наполнился слюной, и он очутился в ужаснейшем из мест – между кроватью и унитазом, и его бросило в жар, и замутило, и волнами начала накатывать тошнота. Кое-как выпутавшись из кокона простынь, он кинулся к унитазу и в тяжком благоговейном экстазе упал перед ним на колени. И лишь освободив свой желудок от всего, что накопилось внутри, он, совершенно обессиленный, опустошенный как физически, так и морально, опустился на подогретый кафельный пол и заметил, что утро уже в полном разгаре. В отличие от его обычного в это время года пробуждения в потемках, на этот раз небо было ярко-голубым. И его охватила паника, которая показалась ему ужаснее его недавних мук у унитаза, – паника эта была сродни той, что испытывает ребенок, который опоздал в школу.

С трудом встав с пола, Лу вернулся в спальню с единственным желанием схватить и придушить будильник, на котором нагло светились красным 9 часов. Они все проспали! Не услышали будильника! Нет, проспали, оказывается, не все, потому что Рут в постели не было, и лишь сейчас до сознания его донесся плывущий снизу запах еды: плывя в воздухе, он достигал его ноздрей дразнящими скачками, как в канкане. Он услыхал звяканье чашек и блюдец. Гуденье младенца. Утренние звуки. Неторопливые, с ленцой звуки, не предназначенные его слуху. Ему же предназначено было другое – гул факса и ксерокса, шум лифтовой кабины, снующей вверх и вниз в своей шахте и то и дело разражавшейся сигнальным звонком, словно люди внутри жарились в духовке с таймером. Ему полагалось бы слышать постукивание акриловых ноготков Элисон по клавиатуре и скрип тележки Гейба из коридора.

Гейб.

Он натянул халат и, споткнувшись о брошенные им на лестнице ботинки и портфель, ринулся вниз, в кухню. На месте была вся троица подозреваемых – Рут, мама и отец. Гейба, слава богу, видно не было. По поросшей седоватой щетиной щеке отца тек яичный желток, мама читала газету; обе, она и Рут, были еще в халатах. Тишину за столом нарушал один лишь Пуд, что-то напевая, гуля и мурлыча, брови его при этом двигались, сообщая лицу ребенка и издаваемым им звукам даже некоторую осмысленность. Картину эту Лу зрительно воспринял, но оценить ее во всех деталях не сумел.

– Какого черта, Рут! – заорал он так громко, что головы всех присутствующих повернулись к нему.

– Прости, а что такое? – вытаращила на него глаза Рут.

– Девять часов! Черт возьми!

– Тише, Алоизиус! – сердито проговорил отец. Мать глядела на него, совершенно ошарашенная.

– Какого черта ты меня не разбудила! – Он угрожающе надвинулся на нее.

– Почему ты так разговариваешь со мной? – Рут нахмурилась и тут же повернулась к Пуду: – Ну еще пару ложечек, милый!

– Потому что ты, наверно, добиваешься, чтобы меня уволили! Этого ты хочешь, да? Почему, черт тебя побери, ты меня не разбудила?

– Ну, я хотела тебя разбудить, но Гейб сказал, что будить не надо. Сказал, что лучше дать тебе поспать до десяти, что отдых пойдет тебе на пользу, и я согласилась с ним, – как ни в чем не бывало заговорила она, делая вид, что ни капли не обиделась на него за эту сцену в присутствии родителей.

– Гейб? – Он воззрился на нее так, словно ничего смешнее в жизни не слышал. – Гейб?! – вскричал он.

– Лу, – охнула мать, – не смей так кричать!

– Посыльный Гейб? Этот чертов Гейб из экспедиции? – На замечание матери он не обратил внимания. – Так ты его слушаешь? Он же кретин!

– Лу, – опять вмешалась мать. – Сделай же что-нибудь, Фред, – толкнула она мужа локтем.

– Однако этот кретин, – Рут силилась говорить спокойно, – вчера доставил тебя домой, вместо того чтобы пустить тебя за руль и отправить на верную смерть.

Как будто только сейчас вспомнив, что домой его доставил Гейб, Лу кинулся из дома на подъездную аллею. Он обежал машину кругом, поджимая то одну босую ногу, то другую. Его тревога за машину была так велика, что ему было не до острых камешков, впивавшихся в его голые ступни. Он осмотрел со всех сторон свой «порше», погладил его, проверяя, нет ли на корпусе вмятин или царапин. Не найдя никаких повреждений, он несколько успокоился, хотя по-прежнему никак не мог взять в толк, что заставило Рут прислушиваться к мнению Гейба. Что творится в мире, если Гейб теперь за оракула?

Он вернулся в дом, где родители одарили его такими взглядами, что он даже не нашелся, что сказать, и повернулся к ним спиной. Он направился в кухню, где Рут все еще сидела за столом, докармливая Пуда.

– Руги, – он откашлялся, прежде чем приступить к извинениям в особом, присущем ему стиле, без слова «прости», – просто этот Гейб целит на мое место. Ты этого не поняла, знаю, но это так. Когда он, веселенький и как ни в чем не бывало, отправился на работу пораньше…

– Он ушел пять минут назад, – оборвала его Рут, не оборачиваясь и не глядя на него. – Он переночевал у нас в одной из свободных комнат, потому что, по-моему, другого места, где ночевать, у него не было. Встав, он приготовил для всех нас завтрак, а я вызвала ему такси до работы и оплатила это такси. А ушел он пять минут назад, так что и он тоже на работу опоздал. И можешь оставить все обвинения при себе и перестать скандалить, а катиться за ним на работу и скандалить уже там!

– Рути, я…

– Да, Лу, ты, конечно, прав, а я неправа. Что и доказывает твое поведение сегодня утром. Видно, как ты владеешь собой и как ни капельки не нервничаешь, – саркастически заметила она. – Выходит, я полная дура, что считала, будто тебе хорошо еще часок поспать. Давай, Пуд, – и Рут вытащила малыша из креслица и поцеловала его измазанное личико, – пойдем и хорошенько умоемся.

Пуд захлопал в ладоши, а потом застыл под градом ее звонких поцелуев.

Рут двинулась к Лу с Пудом на руках, и на секунду Лу умилился, взглянув в лицо сына, увидев его улыбку, такую безоглядно широкую, что могла бы осветить небосклон вместо луны. Он уже готов был взять Пуда на руки, но нет – Рут прошла мимо него, прижав к себе ребенка, который так и покатывался от смеха, словно ничего забавнее этих поцелуев в его короткой жизни не бывало. Лу остался с ощущением отвергнутости. Но длилось это ощущение всего лишь секунд пять. Оно тут же сменилось осознанием того, что эти пять секунд он отрывает от времени, необходимого, чтобы добраться до работы. И он ринулся вперед.

В рекордный срок, не в последнюю очередь благодаря отсутствию на дороге сержанта О′Рейли, Лу, нещадно выжимая газ[3], примчался на работу, очутившись в офисе уже в 10.15 – поздно как никогда.

Он поспел за несколько минут до окончания совещания и даже сумел, поплевав на руку, пригладить немытые волосы и, потерев ладонями небритое лицо и отогнав от себя тошнотворные волны дурноты, в которую его ввергло похмелье, глубоко вздохнуть и войти в зал заседаний.

При виде его присутствующие задержали дыхание. И не то чтобы Лу плохо выглядел, нет, просто вид его не был безупречен. А ведь он всегда выглядел безупречно. Он уселся напротив Альфреда, лучившегося изумлением и явным удовольствием от столь очевидного краха его приятеля.

– Прошу прощения, что опоздал, – обратился Лу к двенадцати коллегам, собравшимся за столом. Он мог показаться спокойнее, чем был на самом деле. – Я всю ночь не спал, животом мучился, но теперь уже все в порядке, как я думаю.

Собравшиеся закивали сочувственно и понимающе.

– Брюс Арчер тоже животом мучается, – ухмыльнулся Альфред и подмигнул мистеру Патерсону.

Выключатель щелкнул, и у Лу начала закипать кровь – казалось, что еще секунда, и она, достигнув точки кипения, с громким свистом хлынет у него через нос. Он сидел, попеременно борясь то с накатывающим жаром, то с тошнотой, и жила у него на лбу заметно пульсировала.

– Итак, от сегодняшнего вечера многое зависит, ребята. – Мистер Патерсон повернулся к Лу, и тот, среагировав, включился в разговор.

– Да, у меня назначено аудиовизуальное совещание с Артуром Линчем, – подал он голос. – Начнется в семь тридцать, и я уверен, что все пройдет без сучка и задоринки. Я всю неделю вел с ним переговоры и сумел развеять все его сомнения. Думаю, больше от нас ничего не потребуется.

– Погодите-ка, погодите… – Мистер Патерсон предостерегающе поднял вверх палец, останавливая его, и только тогда Лу заметил, что щеки Альфреда распирает широкая улыбка.

Лу попытался поймать его взгляд, чтобы прочесть в нем хоть какой-то намек, уловить подсказку, но Альфред избегал его взгляда.

– Нет, Лу, вы и Альфред вечером должны быть на ужине с Томасом Круком и его партнером. Это встреча, которой мы уже год как добиваемся. – Мистер Патерсон нервно захихикал.

Трах-тарарах! Все с треском рушилось и катилось в пропасть. Лу лихорадочно перелистал свой ежедневник, дрожащей пятерней взъерошил волосы и вытер со лба капли пота. Потом еще раз провел пальцем по последним записям ежедневника. Усталые глаза с трудом следили за строками, влажный палец оставлял липкие следы на бумаге. Вот единственное – беседа с Артуром Линчем. Нет этого чертова ужина! Не указано!

– Мне, мистер Патерсон, отлично известно об этой долгожданной встрече с Томасом Круком, – Лу прочистил горло и в замешательстве покосился на Альфреда, – но сегодняшнюю встречу мне никто не подтвердил, а Альфреду я еще на прошлой неделе говорил, что сегодня в семь тридцать у меня перекличка с Артуром Линчем. – И он взволнованно обратился к Альфреду: – Как же это, Альфред? Тебе известно об этом ужине?

– Да, в общем, да, Лу, – насмешливо протянул Альфред, пожимая плечами. – Я освободил место в расписании, как только получил подтверждение о встрече. Это же гигантский шанс для нас по продвижению манхэттенского проекта. Мы уж сколько месяцев это обсуждаем.

Сидевшие за столом конфузливо сжались на стульях, хотя, как был уверен Лу, среди них были и те, кто получал громадное удовольствие от возникшей неловкости; они ловили и запоминали каждый вздох, взгляд, каждое произнесенное слово, чтобы потом, едва выйдя за дверь, передать, слегка переиначив, все это товарищам.

– Все могут возвращаться на свои рабочие места, – озабоченно произнес мистер Патерсон, – а нам необходимо что-нибудь придумать в этом плане и, боюсь, придумать весьма срочно.

Комната опустела, за столом в ней остались только Лу, Альфред и мистер Патерсон, и по лицу Альфреда, по тому, как он себя держал, как теребил короткими пальцами подбородок, Лу моментально понял, что Альфред в результате этой ситуации уже получил моральный перевес и находится в излюбленной своей позиции атакующего.

– Когда ты узнал об этой встрече, Альфред? – спросил Лу. – И почему ничего не сказал мне?

– Я тебе сказал. – Альфред произнес это так, будто говорил со слаборазвитым, с трудом понимающим человеческую речь.

С одной стороны, он, Лу, потный и небритый, с другой же – равнодушно-спокойный, холодноватый Альфред. Лу отлично понимал, сколь невыигрышно для него это сравнение. Перестав ощупывать дрожащими пальцами ежедневник, он стиснул руки.

– Произошла путаница и путаница ужасная. – Мистер Патерсон крепко потер себе подбородок. – Мне на этом ужине нужны вы оба, но я не могу допустить, чтобы вы нарушили договоренность с Артуром. Ужин перенести нельзя, мы слишком долго его добивались. А как насчет беседы с Артуром?

Лу проглотил комок в горле.

– Я попытаюсь.

– Если не получится, то единственное, что нам остается, это пускай Альфред начинает встречу, а как только Лу завершит совещание, он присоединится к Альфреду.

– Лу предстоят серьезные переговоры, так что в ресторан он прибудет в лучшем случае к десерту, да и то если повезет. Я смогу и один провести встречу, Лоренс, – процедил Альфред с прежней ухмылкой, от которой Лу захотелось схватить со стола графин с водой и разбить о его голову. – Это вполне в моих силах.

– Да, но будем надеяться, что Лу побыстрее завершит переговоры и проведет их успешно, иначе весь этот день пойдет насмарку, – отрезал мистер Патерсон и, собрав свои бумаги, встал. Совещание закончилось.

Лу чувствовал себя так, словно вокруг него разворачивается какой-то кошмар – все рушилось, все им наработанное срывалось.

– Да, совещание не задалось. Я-то думал, что он хочет поговорить о своем будущем преемнике, – лениво проговорил Альфред. – А он, можешь себе представить, ни слова, как в рот воды набрал! А я ведь всерьез думаю, что пора ему как-то поставить нас в известность об этом. Мой стаж в компании больше твоего, так что…

– Альфред? – Лу с изумлением взглянул на него.

– Что?

Альфред вынул из кармана пачку жевательной резинки и бросил одну штуку в рот. Лу он тоже предложил жвачку, но тот энергично покачал головой.

– Я брожу как в потемках. Что здесь происходит?

– Ты перепил вчера, вот что происходит, и выглядишь ты большим бродягой, чем настоящий бродяга. – Альфред засмеялся. – А взять жвачку я тебе настоятельно рекомендую. – И он протянул ему мятную пастилку. – У тебя изо рта рвотой несет.

Но Лу вновь отмахнулся от него.

– Почему ты не сказал мне насчет ужина, Альфред? – сердито спросил он.

– Я сказал, – отвечал Альфред, перекатывая жвачку во рту. – Сказал, это точно. Не то тебе, не то Элисон. Кажется, это была Элисон. А может, это была не она, а другая – та, с большими титьками. Ну, знаешь? Та, которую ты трахаешь?

Разругавшись с Альфредом и махнув на него рукой, Лу кинулся прямиком к столу Элисон и, отпихнув от клавиатуры руки с акриловыми ноготками, стал вносить в компьютер план предстоящего ужина и своего на нем выступления.

Прищурившись, Элисон стала читать написанное.

– Что это?

– Сегодняшний ужин. Очень важная встреча. В восемь часов. И мне там надо быть.

Пока она читала, он метался перед ней.

– Но вы не можете там быть! У вас же перекличка…

– Знаю, – оборвал он ее, – но я должен быть на этом ужине. – И он ткнул пальцем в напечатанный текст. – Так что будь любезна это устроить.

Он бросился к себе в кабинет и с грохотом захлопнул за собой дверь. И, не дойдя до стола, замер. На столе лежала его почта. Он попятился, потом опять открыл дверь кабинета. Элисон, будучи начеку, быстро повесила трубку и вскинула на него глаза.

– Да? – с готовностью проговорила она.

– Почта…

– И что же?

– Когда прибыла почта?

– Рано утром. Гейб привез ее в обычный час.

– Он не мог этого сделать, – возразил Лу. – Ты его видела?

– Да, – сказала она, и лицо ее выразило озабоченность. – Он еще и кофе мне привез. И было это, думаю, часов около девяти.

– Но он не мог этого сделать. Он был у меня дома, – сказал Лу, обращаясь больше к самому себе.

– Гм… Лу… Пока вы не ушли… Не могли бы мы обсудить с вами некоторые детали праздника в честь вашего отца? Или сейчас не время?

И едва она успела это выговорить, как он ворвался обратно к себе в кабинет, хлопнув дверью.

Существует множество типов пробуждения. Для Лу Сафферна пробуждением являлось каждодневное возвращение к верному своему «Блэкбери». В шесть утра, когда он был еще в постели и видел сны, одновременно планируя наступающий и вспоминая прошедший, раздавался всегда своевременный, но чрезвычайно громкий сигнал его «Блэкбери». Звук был пугающе пронзительный, намеренно неприятный для слуха. Звук этот шел от прикроватной тумбочки и проникал в подсознание, вырывая Лу из спячки и перетаскивая его в мир бодрствующих. Когда раздавался этот звук, Лу пробуждался, и его закрытые глаза открывались. Распростертое на кровати тело покидало кровать, голое, оно облекалось одеждой.

У других пробуждение обретало иные формы. Для Элисон пробуждением явился страх забеременеть в шестнадцать лет, заставивший ее стать разборчивее; для Патерсона пробуждением было рождение его первого ребенка, событие это по-новому приоткрыло ему мир и осветило его новым светом, что повлияло на все решения, принимаемые мистером Патерсоном в дальнейшем. Для Альфреда пробуждением был финансовый крах отца, когда тот потерял миллионы. Альфреду исполнилось тогда двенадцать лет, и событие это вынудило его один год проучиться в государственной школе, и хотя благосостояние семьи довольно быстро потом было восстановлено, а никто из знакомых, чьим мнением семья дорожила, так никогда и не узнал об этом временном финансовом затруднении, период этот навсегда изменил мировоззрение Альфреда и его отношение к людям. Пробуждение Рут состоялось во время летнего отпуска, когда, войдя однажды в дом, она застала там мужа в постели с их польской няней. А Люси проснулась, когда ей исполнилось всего лишь пять и когда, взглянув со сцены в зал, она увидела там свою мать, а рядом с ней – пустое место. Так что пробуждения могут быть весьма многообразны, и не все они имеют значение.

Но в этот раз Лу пережил пробуждение совершенно особого рода. До этого дня он и понятия не имел, что можно проснуться, даже когда глаза твои широко открыты. Он не знал, что это может произойти, когда ты уже давно не в постели, одет в элегантный костюм, занят делами, сидишь на совещании. Не знал, что это может случиться с человеком, славящимся своим спокойствием, уравновешенностью, энергией во всех житейских делах, умением справляться со всеми трудностями, которые подбрасывает жизнь. Будильник звонил и звонил ему в ухо, все громче и громче, и лишь его подсознание откликалось на этот звук. Он пытался отключить его, нажать кнопку сна и вновь угнездиться в привычном обиходе, в котором было ему так уютно, – но не получалось. А он и не знал, что нельзя диктовать жизни время, когда он готов усвоить урок, не знал, что жизнь сделает все сама, когда ей это будет угодно. Он не знал, что не в его власти нажимать на те или иные кнопки и тем самым, как по волшебству, проникать в суть вещей, не знал, что кнопки находятся в нем самом и нажимать на них будут помимо его воли.

Ничего этого Лу Сафферн не знал.

Но, пробудившись, он лишь слегка коснулся истины.

 


Дата добавления: 2015-08-21; просмотров: 62 | Нарушение авторских прав


Читайте в этой же книге: Утро ухмылок | Мальчишка с индейкой | Наблюдатель за обувью | Тринадцатый этаж | Решено и подписано | По зрелом размышлении | Пирог и пудинг | На следующее утро | Жонглер | Скоростная магистраль |
<== предыдущая страница | следующая страница ==>
Дом, милый дом| Падение во мрак

mybiblioteka.su - 2015-2024 год. (0.016 сек.)