Студопедия
Случайная страница | ТОМ-1 | ТОМ-2 | ТОМ-3
АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатика
ИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханика
ОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторика
СоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансы
ХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника

ЧАСТЬ 1 1 страница

Читайте также:
  1. Administrative Law Review. 1983. № 2. P. 154. 1 страница
  2. Administrative Law Review. 1983. № 2. P. 154. 10 страница
  3. Administrative Law Review. 1983. № 2. P. 154. 11 страница
  4. Administrative Law Review. 1983. № 2. P. 154. 12 страница
  5. Administrative Law Review. 1983. № 2. P. 154. 13 страница
  6. Administrative Law Review. 1983. № 2. P. 154. 2 страница
  7. Administrative Law Review. 1983. № 2. P. 154. 3 страница

 

Духовная революция

Конец 70-х, 80-е годы

ПРЕДИСЛОВИЕ

 

Вера - это самый важный фактор в развитии личности и всего человеческого общества. Я помню, как сильно мы верили в коммунизм, общество без эксплуатации, без имущих и неимущих классов людей, где есть честный и бескорыстный труд, жизнь в равенстве и братстве, мир во всем мире.

Действительно, привлекательные слова. Все чувствовали, что так и должен быть устроен мир, и что ради таких идеалов можно пожертвовать жизнью, как это сделали наши предшественники, отцы и деды, в годы Великой Октябрьской Социалистической революции, гражданской и Отечественной войн.

Такова была наша вера, венцом которой был вождь мирового пролетариата Владимир Ильич Ленин, который, как мы считали, был безупречным идеалом добродетели, любви к народу и пример великой, героической жертвы.

Середина 60-х. Мне шесть лет, я в детском саду, одет, как и все: шорты, гольфы, белая рубашка, сандалии. Мы сидим ровными рядками на стульчиках, коленки вместе, спинка прямая. Перед нами большой портрет В.И.Ленина, мы смотрим на него и под аккомпанемент воспитательницы поем: «Камень на камень, кирпич на кирпич. Умер наш Ленин Владимир Ильич». Многие из нас плакали.

Так нас готовили к школе, где мы становились октябрятами, потом пионерами, потом вступали в комсомол, но самые достойные, проверенные и преданные делу партии получали особую награду - партийный билет.

Но время шло, и хотя страна работала ударно, в середине семидесятых вера в коммунистические идеалы стала ослабевать.

Это выражалось в неудовлетворенности и лени, люди работали уже с меньшим энтузиазмом, постоянно пили вино и водку, а также критиковали руководство. Дух бескорыстия заметно снизился, готовых принести себя в жертву ради блага других мы уже не встречали.

Большинство людей интересовалось плодами напряженных, героических усилий прошлых лет. «Когда же наступит коммунизм?»— это и был главный вопрос, в котором уже чувствовалась изрядная доля сомнений. «Он бы давно уже наступил, — успокаивали нас руководители партии, — если бы не проклятые империалисты, которые вооружаются против нас». Вся страна должна была работать на вооружение, потому что люди боялись войны.

Именно в это время Шрила Прабхупада приехал в Москву и пробыл там всего три дня. Это был июнь 1971-го года. С него и началось движение «Харе Кришна» в России.

Увидев лица русских людей, этот святой человек оценил их простой, аскетичный образ жизни. Угрюмый вид россиян говорил о том, что им не хватает духовной энергии. Прабхупада знал, что в стране будет много преданных Кришны, но время еще не пришло. Выступить с лекциями перед аудиторией ему не позволили.

Единственным русским, которому выпала возможность встретиться с ним и все услышанное от Прабхупады рассказать другим, был Анатолий Пиняев. Позже он получил духовное посвящение и стал известен как Ананта Шанти дас.

Однажды рано утром на Кремлевской площади Прабхупада увидел, как к мавзолею Ленина уже выстроилась большая очередь.

«Ты только посмотри, сказал он, обращаясь к ученику, - вот их Бог, люди не понимают разницы между телом и душой и принимают тело за саму личность».

Это была чистая правда - люди не только не понимали разницы, но даже отвергали и попытку понять её. Всё духовное или мистическое называлось одним словом - «антикоммунизм», и подвергалось гонениям. Такая позиция, скорее всего, относилось к официальному статусу страны, тогда как народные массы всё глубже погружались в депрессию, находя утешение в мечтах о светлом будущем и алкоголе.

Как ни пытался скрыть свои внутренние проблемы аппарат власти в таком большом государстве, как СССР, всё же во второй половине 80-х годов ему пришлось принять гласность и перестройку. Эти годы сыграли очень важную роль в переоценке ценностей большинства людей нашей страны. Стала открываться тяжелая реальность: идейные лидеры и вожди партии оказались далеко не бескорыстны.

В конце 70-х, начале 80-х годов, первых преданных «Харе Кришна» в СССР преследовала опасность столкновения с государственной властью, которая пыталась сохранить атеистические идеалы. Но, так как люди теряли веру в коммунизм и ждали перемен, то неожиданно открылось большое поле для проповеди. Первые, кто этим воспользовался, были последователи Шрилы Прабхупады.

Нам очень пригодилось старое коммунистическое воспитание, которое помогло выдержать серьезные испытания, когда мы стали изгоями общества.

Время создало исключительные условия для того, чтобы предаться Кришне в проповеди. Для нас это было время духовной революции и время перемен: менялась наша вера.

 

Виыва митра дас Москва

 

Я родился в сентябре 1951-го года в семье ученых. Мой отец был профессором, доктором наук. Мать - кандидат наук. С детства они меня готовили к научной карьере. Я учился в математической школе, закончил физический факультет, затем, после окончания МГУ, учился в аспирантуре на факультете вычислительной математики и кибернетики.

 

К моменту окончания МГУ у меня уже было совершенно четкое представление о том, что современная наука не может объяснить мироустройство. Когда я поступал в университет, отец уверял меня, что наука дает ответы на все вопросы, что она является вершиной знания. Но мои большие надежды в отношении науки не оправдались. Я увидел, что она не способна дать ответы даже на самые основополагающие вопросы: что такое жизнь? Как она возникла? Откуда появился человек? Каково происхождение вселенной? Я понял, что наука - это всего лишь набор каких-то предположений, догадок, гипотез и... ничего доказанного.

Испытав определенное разочарование, при поступлении в МГУ, я выбрал своей специальностью математику - прикладную дисциплину, поскольку область теоретических наук показалась мне пустой, лишенной смысла.

В тот период времени стали входить в моду компьютеры. Я работал сначала на БЭСМ-4, потом на БЭСМ-6, решал физические задачи, которые можно применить на практике. В то время, чтобы получать приличную зарплату, нужно было «пахать с утра до вечера», а эта работа без лишнего напряжения позволяла удобно устроиться. К тому же она была интересной и давала возможность находиться в обществе интеллигенции. По сути, я занимался увлекательной и даже привилегированной деятельностью.

Но, невзирая на все эти плюсы, у меня все-таки осталась неудовлетворенность и тяга к более высокому пониманию истины.

Я регулярно ходил в Ленинскую библиотеку, посещал выставки новой литературы, и всякий раз заглядывал в раздел философии. Там были разные книги, в том числе по йоге и по Ведам. Я брал их, смотрел, но тогда ничего не мог в них понять.

Чтобы поправить здоровье, я стал заниматься хатха-йогой под руководством Юрия Петровича Мищенко, который четыре года учился в Индии. Я понял, что все эти упражнения происходят от древней системы йоги.

Там я познакомился с одной женщиной, которая как-то пригласила нас к себе домой. Так мы попали на лекцию, посвященную разным системам йоги. Ее проводил Пиняев Анатолий, его духовное имя было Ананта Шанти. От него-то я впервые и услышал о сознании Кришны. Это было в конце 1979-го года.

В Анатолии я сразу увидел очень необычную, яркую личность. Он светился изнутри. Многие вещи, о которых он говорил, были мне непонятными: мантры, янтры, полубоги и прочее. Но, несмотря на это, я чувствовал, что в этом что-то есть. Сама атмосфера была уникальной, я ощутил это очень скоро.

Наверняка, сказалось то, что к тому времени я уже больше полугода активно занимался хатха-йогой. На той лекции я познакомился с преданным, будущим Барадваджем, тогда он был Валентином. Именно он дал мне Харе Кришна мантру. Когда я уже уходил, он спросил у меня:

—У Вас мантра есть?

—Нет у меня никакой мантры. А для чего она мне? — ответил я. И он мне дал листочек:

—Возьмите, Вам пригодится.

—Да зачем мне? Я просто пришел познакомиться.

—Нет-нет, возьмите.

И вот, благодаря его настойчивости, я начал этим серьезно интересоваться. Так я впервые познакомился с сознанием Кришны.

Я занимался хатха-йогой и решил ради эксперимента в процессе задержки дыхания, пранаямы, повторять мантру. Первоначально я повторял мантру про себя. Проявился эффект успокоения, умиротворения. Тогда я начал повторять мантру вслух - один круг, два и постепенно стал увеличивать их количество. Я стал ходить на лекции Ананта Шанти, взял его телефон и два-три раза в неделю посещал его программы, проходившие в разных местах города.

Это был год Олимпиады в Москве. Тогда на фоне общей бездуховности просвещенные люди очень тянулись к духовному знанию. Поэтому, когда слышали о Сознании Кришны, то приглашали Ананта Шанти в несколько мест одновременно, в том числе: к архитекторам, артистам, художникам, в различные клубы. Он был буквально нарасхват. Мы, его окружение, шесть-восемь «учеников», ездили вместе с ним, слушали его лекции и помогали ему, чем могли. Женщины готовили прасад, угощали гостей. Программы всегда проходили с неизменным успехом. Я не помню практически ни одного случая, чтобы лекции не вызвали интереса и удивительного «подъема» публики. Естественно, это вдохновляло и нас, когда мы видели, что философия Вед привлекает всех, без исключения.

Так продолжалось до весны. Я стал повторять по 16 кругов мантры. Тогда я не просто гостем приходил на программу, которая проходила в Большом Девятинском переулке, напротив старого американского посольства, я уже принимал непосредственное участие в их организации и приглашал гостей на лекции. Так я стал «активным» последователем Ананта Шанти. Интересен тот факт, что в Ленинской библиотеке я нашел книги Прабхупады на английском языке и начал их читать.

Со временем, благодаря помощи Ананта Шанти, я достал Бхагавад-гиту на английском. Когда читал эти священные книги, появлялось стойкое ощущение, что я уже это когда-то знал. Каждый вечер перед сном я углублялся в изучение Бхагавад-гиты, и всегда приходило чувство духовного обновления.

Летом Ананта Шанти уехал проповедовать по всему Союзу, он делал это каждое лето. Тогда преданные были уже в Прибалтике, на Украине и в Сибири.

 

Мы же остались в Москве, взяв на себя в этот период миссию проповеди. В нашем кругу тогда были Видура (в то время Володя), Садананда, Сергей, Санатана Кумар и еще несколько менее известных преданных. Иногда бывал Барадвадж, как правило, он путешествовал с Ананта Шанти. Когда мы стали устраивать встречи сами, то почувствовали ни с чем не сравнимый нектар санкиртаны. Нас приглашали раза два в неделю выступать с лекциями в клубы и в Дом архитекторов. Слушателями, как правило, была интеллигенция.

Единственное место, где у нас не было программ, это в Доме ученых — весьма консервативная публика. Обычно на программах мы с Видурой давали совместную лекцию, я приносил книги из Ленинской библиотеки, показывал, зачитывал отрывки. В то время мы не могли петь, поэтому ставили кассеты с записями киртанов. Мы умели готовить прасад и угощали им гостей.

Так продолжалось до сентября. В сентябре приехал духовный учитель Харикеша Свами. Все очень ждали его приезда. Тогда на всю зону Советского Союза был один учитель Харикеша Свами. Поэтому съехались ученики со всего Союза. Из Прибалтики приехало около 40-ка человек. Должны были получить инициацию около 50-ти человек, в том числе из Москвы 10 человек.

Первым приехал Киртирадж прабху - секретарь Харикеши Свами. В то время я жил в маленькой однокомнатной квартирке, и он остановился у меня. Он был очень доволен тем, что я из научной среды, аспирант МГУ. Задав несколько вопросов о принципах, он покровительственно посмотрел на меня и, похлопав по плечу, сказал: «АН right, you will receive initiation» («Ты получишь инициацию»).

Киртирадж пригласил меня вместе с ним встретить Харикешу Свами. Эта была большая милость, потому что в машине было всего несколько мест. Но одновременно с приездом духовного учителя меня направили от университета в командировку в Новосибирск. Это произошло буквально накануне. Я тогда еще работал в МГУ младшим научным сотрудником и учился в аспирантуре. Я стал думать, что же мне делать: встречать духовного учителя или ехать исполнять свои кармические обязанности? Этот же вопрос я задал Киртираджу. И он сказал мне, что, конечно, раз я ученый, то должен ехать в командировку. Впоследствии я сильно жалел, что поступил так, потому что после этого случая у меня практически не было возможности пообщаться с духовным учителем. Я получил инициацию от Харикеши Свами заочно и за последующие 10 лет побывал всего на двух-трех даршанах. Больше у меня не было случая общения с моим духовным учителем, поэтому, отказавшись от общения с Гуру, я очень много потерял. А в МГУ я проработал еще год. Уволился, когда в университете узнали, что я преданный из общества Сознания Кришны. Собственно, на этом моя научная карьера закончилась.

Позже я задавал себе вопрос: «Что стоила та поездка в Новосибирск? Ну, сделал какой-то доклад...».

Хотя я встретил там двух преданных и проповедовал им, но встреча с духовным учителем и эта поездка - две несравнимые вещи. Я всегда сожалел о том, что совершил глупую ошибку.

Через два дня я вернулся в Москву. За эти два дня духовный учитель провел две программы. В первый день была встреча на Юго-западе, в квартире одного преданного, его звали Джангир, и он занимался восточными единоборствами. Вторая встреча прошла в Панках у Петра. У него была довольно просторная, трехкомнатная загородная квартира. Эти встречи были записаны на кассете, я прослушивал их много раз, заочно знакомясь с духовным учителем. Впечатление было очень сильное. Главное: мы научились петь.

После Москвы Гуру уехал в Ригу. Как я потом узнал, в Риге ему устроили грандиозную встречу в Доме пионеров, но пришли представители КГБ и всех разогнали. Мы ждали его снова в Москве, он должен был дать программу в одном клубе. Когда мы подошли к этому месту, на скамейке сидел преданный, который предупредил нас:

— В клубе «органы», все уже «накрыто».

Мы не знали, где находился Гуру, и приехал ли он в Москву.

В то время еще не было никаких гонений, никаких преследований, мы только теоретически предполагали, что КГБ, возможно, за нами следит, что кого-то они иногда «брали», а кого-то проверяли.

Но сознание Кришны было настолько трансцендентно, что у нас и в мыслях не было претензий на какое-то политическое влияние. И КГБ нас до поры до времени не трогал, хотя периодически давал о себе знать. Они постоянно следили за лидерами, периодически забирали Ананта Шанти и Вриндавана.

1980-й год подходил к концу, была зима.

После Риги Гуру выслали из России. В Москве ему уже не дали возможности встретиться больше ни с кем. Его с Киртираджем прямо из гостиницы отвезли в аэропорт и отправили за границу. После этого начался очень важный период в моей жизни.

Конечно, тогда мы все расстроились, мы ждали, что приедет Гуру и даст нам инициацию. Ананта Шанти единственный, кто сохранял спокойствие. Он сказал: «Ничего страшного, вы можете получить инициацию заочно». Потом мы узнали, что сам Ананта Шанти тоже получал инициацию таким образом. Прабхупада, когда был в СССР в 1971-м году, проповедовал Ананта Шанти и затем, спустя год или два, прислал ему четки и дал инициацию заочно. Но об этом чуде мы тогда еще не знали. Это было первое, совершенно трансцендентное проявление. Оказывается, можно получить инициацию, даже не входя лично в контакт с духовным учителем. Гуру может находиться за тысячи километров, в Швеции, а вы здесь, в России чувствуете его присутствие. Это был наш первый мистический опыт.

Ананта Шанти послал списки из 40-ка человек, которых он рекомендовал к инициации. Самым первым в этом списке стоял женатый Володя, впоследствии Видура. И четвертым был тоже Володя, ваш покорный слуга. Через какое-то время ему передали список имен. Всем этим людям были даны духовные имена. Первый Володя получил имя Видура, четвертый - Вишвамитра. И Ананта Шанти сказал:

«Ничего, мы проведем обряд сами». Он получил от Гуру письмо, где учитель ему давал инструкцию, как провести обряд инициации. Хотя он раньше этого не делал, но знал, что обряд инициации можно провести заочно, через ритвиков. Вот наглядный пример действия ритвиков. Брахман, который проводит обряд по указанию Гуру, являетсяритвиком. Это не имеет ничего общего с продолжением ученической преемственности. Знания передаются непосредственно от учителя-Гуру. Брахман лишь совершает необходимый ритуал.

Мы собрались у Санатана Кумара, в новой двухкомнатной квартире, в Тушино. Нужно было закупить зерно, топленое масло. Мы скинулись по 100 или по 200 рублей. Видура все организовал, закупил продукты. Таким образом, все было приготовлено.

Перед обрядом всем нужно было принять омовение. Приехали преданные из Прибалтики. Было не 40, а всего 25 человек. Это удивительно: некоторые отказались заочно принимать инициацию. У них были какие-то сомнения, они, видимо, не верили, что Гуру может таким образом дать посвящение. А у меня было такое чувство, что нужно получать инициацию, как угодно: хоть очно, хоть заочно. Я чувствовал тогда, что мне чего-то не хватает. Прошло около года со времени моего знакомства с сознанием Кришны. Я осознавал, что нахожусь в тупике. Сознание Кришны, несомненно, дает ощущение обновления, прогресса. Я же ощущал, что у меня застой и что я не могу сдвинуться с места. Поэтому я был готов принять инициацию любым способом. Я тоже помогал с приготовлениями к обряду инициации, закупил металлические тарелочки.

Перед самим обрядом инициации, как я уже сказал, все начали по очереди принимать омовение. Стало темнеть, когда, наконец, все помылись. Ананта Шанти приехал с опозданием. Мы все сидели «как на иголках»: знали, что обряд должен проводиться при свете дня. Но когда Ананта Шанти стал разводить костер, уже начинало смеркаться. Он развел костер, начал произносить мантры. Мы все подходили, кланялись, давали обеты. После этого бросали в костер зерна, произносили, как полагается, «сваха». Ритуал инициации длился недолго, от силы часа полтора.

Рядом со мной сидел преданный, который получил имя Баларама. Мы сидели с ним, смотрели и ждали чуда, потому что за несколько дней до этого, когда еще Ананта Шанти получил список с именами, я чувствовал, что Гуру обо мне думает. Я тогда находился в Протвино, на одной научной конференции, и не мог усидеть на этой конференции, а ходил по городу, повторяя мантру. Я чувствовал: что-то происходит. Сердце подсказывало, что Гуру думает о нас, дает нам имена. Так оно и оказалось. Как раз на другой день Ананта Шанти получил список с именами. И теперь, неделю или две спустя, на обряде инициации, мы снова ждали чуда: мы получим инициацию, и у нас появится связь с Кришной через духовного учителя.

Обряд продолжался, мы бросали зерна и все время переглядывались с Баларамой в ожидании чуда. Ягъя подходила к концу, и казалось, что уже больше ничего не произойдет. И тут мы одновременно с Баларамой что-то почувствовали.

Мы посмотрели друг на друга... Будто бы ушла из сердца какая-то тяжесть. Это было в самом конце обряда инициации, когда уже догорал жертвенный костер. В заключении нам всем дали по тарелке каши в качестве прасада. Все были голодные, целый день ничего не ели. Помню, поспорили о том, что делать с обгоревшими " фруктами, есть их или не есть? Ананта Шанти точно не знал. Потом мне стало мне известно, что их можно есть как остатки от жертвоприношения.

После обряда инициации мы уже более осознанно служили Богу как старшие ученики. Зимой Ананта Шанти был в Москве, и у него начались проблемы. Он был саннъяси, и мы знали его под именем Ананта Тиртха Махарадж. Ананта Шанти - имя, полученное им после первой инициации, мы узнали позже. Ему вернули это имя, когда он потерял статус санньяси, женившись на одной преданной. Мы наблюдали, как он стал близко общаться с ней, старались ему намекать, писали духовному учителю. Гуру, в свою очередь, писал Ананта Шанти. Но, в конце концов, Ананта Шанти все-таки женился. Для многих преданных он потерял авторитет, и это был духовный кризис.

Первый кризис был внешнеполитическим, когда нас «тряханул» КГБ и из России выслали духовного учителя. А когда мы поняли, что в сознании Кришны не все так просто, а наш наставник, которого мы считали учителем, оказывается, был не совершенен и пал, потеряв статус санньяси, то это был настоящий духовный кризис. Нет, мы не разочаровались. Мы продолжали преданное служение и проповедь. Мы организовывали программы, но Ананта Шанти на них не приглашали. После того случая Видура отошел от него, а я продолжал с ним общение, хотя полного взаимопонимания, как между учителем и учеником, уже не было.

Шел 1981-й года. Проповедь разворачивалась с огромной силой. Мы, инициированные ученики, проводили программы раза два в неделю. И на эти программы приходило невероятное количество народа: в двухкомнатной квартире могло собраться до ста человек. Верхняя одежда лежала в прихожей "штабелями" до потолка. Настолько большой была популярность сознания Кришны. Приходило много интеллигенции, чувствовалось большое стремление к духовному знанию. А мы, обладая огромной шакти в результате инициации, продолжали проповедь, может быть, не всегда достаточно грамотно. Мы пели киртан, читали лекции, готовили прасад. Сейчас таких программ уже не бывает.

В том же, 81-м году, зимой грянул гром. Радха Дамодар (его тогда звали Сергей) недавно к нам присоединился, и у него были какие-то связи, через которые он узнал, что на нас заведены дела и мы теперь "под колпаком".

То, что КГБ следит за нами, мы догадывались, поскольку КГБ следит за всеми, кто связан с заграницей. Но, если прокуратура завела на нас дела, значит, они собираются предпринять какие-то серьезные меры: надо ждать судов и арестов. Мы надеялись на Кришну, были уверены, что Он нас защитит. Однако напряженность усиливалась с каждым месяцем. На встречах появлялись представители милиции. С ними приходили люди в штатском, мы понимали, что это КГБ-шники. Они скромно держались в стороне, но, несомненно, все было под контролем. После того, как произошел первый «разгон», у нас забрали документы. Потом стали вызывать. У студентов возникли проблемы, им угрожали отчислением из вузов.

Меня вызвали в партком, который располагался в главном здании МГУ, кажется, на десятом этаже. Я пришел туда. Повсюду ковры. Я был рядовым сотрудником МГУ, беспартийным и на таком уровне никогда раньше не общался. Там сидели председатель парткома, ведущие профессора, все руководство. Со мной стали беседовать очень дружески, даже тепло: «У нас, конечно, свобода вероисповедания, и Вы можете выбрать себе любую религию, никто не может Вас в этом ограничить. Однако Вы должны понимать, что, находясь в стенах Московского университета, Вы имеете возможность им проповедовать, и мы не можем этого допустить. Если бы Вы были на обычной работе в обычном институте, то, ради Бога, никто бы Вам ничего не сказал. Но в данном случае мы не можем Вам этого разрешить. В МГУ учится несколько десятков тысяч студентов, и Вы не будете отрицать, что рассказываете им о своем учении».

Естественно, я ничего не мог отрицать. Мне поставили условие: либо я остаюсь в Московском университете, либо в обществе Сознания Кришны.

Кроме того, меня вызывал мой научный руководитель Заикин Петр Никанорович, доктор наук. У меня с ним были весьма хорошие отношения. Он постоянно меня «подталкивал», помог устроиться в аспирантуру, публиковал мои статьи, потому что как ученый я в то время ничего собой не представлял. Он мне подкидывал идеи, которые я технически разрабатывал, и у нас было около десяти публикаций. Я готовился писать диссертацию. Я очень доверительно рассказал ему о сознании Кришны, достал ему маленькие четки (католические, в 54 бусины). И он взял их. Однако его, видимо, также вызывали вышестоящие инстанции. И когда выяснилось, что мы ведем достаточно мощную проповедь, он по-дружески попросил меня все это прекратить.

Затем у меня состоялась беседа в парткоме, где мне попросту поставили ультиматум, Петр Никанорович намекнул мне, что я доставляю ему очень большие неприятности. Он был человек довольно молодой, доктор наук, который шел по восходящей, делал карьеру и был правой рукой декана, академика Андрея Николаевича Тихонова. И то, что я, его ученик, аспирант, состоял в каком-то «экзотическом» обществе Сознания Кришны, которое, как говорили, связано с ЦРУ, не сулило ему ничего доброго. Кроме того, он был членом партии. В то время карьера неразрывно была связана с членством в партии. Что я мог сделать для него в этой ситуации? Проповедь прекратить я не мог.

После предупреждения в МГУ я перестал участвовать в публичных программах. Проповедовал очень скрыто, в местах, о которых, как я считал, никто не знал. У нас были подозрения, что КГБ засылает к нам своих людей, что у них есть свои информаторы.

Вот один интересный эпизод. В то время у нас проходили программы на квартире у Садананды, в Барашевском переулке, метро Кировская. Как-то меня познакомили с одним очень интеллигентным на вид человеком, который интересовался йогой, духовной жизнью. Этот человек был у меня дома. И я пригласил его на программу. В то время я был настолько наивен, что даже не заподозрил никакого подвоха. Он пришел к нам на программу, когда мы проводили службу Гаура-арати.

Когда мы спели, и начали читать према-дхвани, все стали кланяться. И в этот момент мы услышали щелчки. Это приглашенный мной интеллигент фотографировал. Он не предупредил нас о том, что у него с собой фотоаппарат. Садананда уже тогда что-то заподозрил. Он заметил, что как-то уж очень ловко он стал фотографировать нас именно в тот момент, когда все кланялись. Сфотографировав, этот человек пообещал подарить нам фотографии, заметив, что ему просто было интересно все это запечатлеть на пленку. И он исполнил свое обещание: через несколько дней снова пришел и подарил всем фотографии с этой службы.

А на другой день состоялся обыск. Это случилось 12-го апреля 1982-го года. Фотографии у нас забрали, и все они вошли в личные дела. То есть КГБ все настолько ловко подстроил, что у нас забрали наши же фотографии, где мы были сняты на встрече. А эти снимки нам милостиво подарил этот симпатичный интеллигентный бородач, который потом бесследно исчез. Так работал КГБ: очень четко, изящно, ни к чему не придерешься.

Из МГУ мне пришлось уйти летом 1981-го года, еще до обысков. В то время мы проводили тайные программы в общежитии физического факультета МГУ. После предупреждения я соблюдал конспирацию. Но эту грандиозную программу в общежитии физфака я не мог пропустить. Я не удержался и принял в ней участие. Были билеты, которые распространялись через комитет комсомола; были объявления, что на программе можно познакомиться с древней ведической системой йоги, мантра-йогой, попробовать освященную пищу. Это был потрясающий апофеоз нашей деятельности, потому что после этого уже таких встреч не было. Пришли сотни желающих. Клуб находился на восьмом этаже главного здания и был рассчитан человек на 100, а набилось туда в два или три раза больше народа, половина осталась за дверями: билетов больше не было. Интерес был колоссальный.

Мы начали проповедовать в студенческой среде еще на заре перестройки, которая началась через несколько лет, и молодежь тянулась к сознанию Кришны. Никаких трудов нам не составляло найти заинтересованных людей.

Я пригласил всех, кого только можно было: Ананта Шанти, Видуру, Садананду, Санатана Кумара, Сати. Мы сидели на стульях на сцене и пели совместный киртан. Был уникальный, сладкий киртан. Ананта Шанти читал небольшую лекцию. Я был конферансье и вел эту встречу. В конце раздали прасад. Помню, Ягья и Атри готовили прасад на кухне общежития. Пришедших мы угощали рисом и халавой. Все были в восторге, в экстазе. Все эти студенты, 200 человек, смотрели на нас, раскрыв рот, подпевали Харе Кришна, хлопали. Как потом выяснилось, что на этой встрече были «свои люди», так как на следующий день доложили ректору МГУ, академику Логунову: «А вы знаете, что вчера в МГУ, в общежитие, было коллективное богослужение?»

Вызывали меня и всех, кто принимал участие в этой встрече. Мой руководитель Петр Никанорович сказал мне: «Володя, Вы не сдержали своего обещания. Поэтому я прошу Вас написать заявление об уходе».

Его просьбу я выполнил и уволился из МГУ. На этом моя научная карьера закончилась, а серьезная деятельность в сознании Кришны началась.

С конца 81 -го года пошла череда погромов, к нам на встречи стали врываться КГБ-эшники вместе с милицией и разгонять всех присутствующих. Нас вызывали уже не просто в инстанции типа месткома или парткома, нас стали вызывать в КГБ. Я тоже был там. Допрос длился несколько часов. Сначала вопросы задавал один человек, затем другой, потом третий... Довольно изматывающий процесс длился несколько часов. Все проходило очень корректно, никакого насилия. Никто нас не бил, не угрожал. Но это все происходило в таком изнуряющем темпе. Их интересовали наши связи за границей, кто нас финансирует. Мы уверяли, что у нас нет никаких дурных помыслов. Нам говорили: «У вас-то, может быть, и нет никаких плохих помыслов, но вы не знаете, на кого работаете. Вы думаете, что вы искренние верующие, преданные, но вы не знаете, кто за этим стоит».

В какой-то момент всякое давление на нас со стороны партийных органов прекратилось. Видимо, они убедились, что это бесполезно. Но на некоторых людей эти гонения повлияли, и они перестали с нами общаться.

Итак, вызовы прекратились. Наступило зловещее молчание. Мы понимали, что это ненадолго. Вскоре началась новая волна погромов. Врывались в квартиры на наши встречи. Это происходило в конце осени 1981 -го года и продолжалось до весны 1982-го года. Мы старались конспиративно организовывать встречи. Делали это не столь открыто, как ранее, понимая, что за нами следят. Разумеется, для нас самих эти гонения не прошло без следа. Первая огромная волна энтузиазма пошла на убыль. Половина преданных прекратила ходить на программы, поскольку поняли, что это небезопасно и чревато серьезными последствиями: увольнением с работы, отчислением из института и так далее. Осталось ядро «убежденных революционеров». Мы встречались тайно, но регулярно, каждую неделю. Не было такого периода, чтобы мы долго не виделись. Так продолжалось до апреля 1982-го года.


Дата добавления: 2015-07-15; просмотров: 63 | Нарушение авторских прав


Читайте в этой же книге: ЧАСТЬ 1 3 страница | ЧАСТЬ 1 4 страница | ЧАСТЬ 1 5 страница | ЧАСТЬ 1 6 страница | ЧАСТЬ 1 7 страница | ЧАСТЬ 1 8 страница | ЧАСТЬ 1 9 страница | ЧАСТЬ 1 10 страница | ЧАСТЬ 1 11 страница | ЧАСТЬ 1 12 страница |
<== предыдущая страница | следующая страница ==>
Чайтанья Чандра Чаран дас - Как я пришел в Сознание Кришны| ЧАСТЬ 1 2 страница

mybiblioteka.su - 2015-2024 год. (0.018 сек.)