|
Читайте также: |
Таньке про свое видение Ирка рассказывать не стала. Будущее – такая хрупкая вещь. Как бы не спугнуть!
Но сейчас Танькино блистательное будущее ничем не могло им помочь!
– Даже если ты нынешние договоры расторгнешь – что помешает им новые заключить? – безжалостно поинтересовался Богдан. – Завязывать надо с этой чертовой евроинтеграцией! Пусть валят обратно в свою Германию!
– Можно подумать, наши черти лучше! Они мне чуть ноут не сожгли! Предупреждают они меня так, нечисть поганая! – возмутилась Ирка.
– Что они тебя убить пытались, ты на них уже не обижаешься? – поинтересовался Богдан.
– Себя мне бесплатно выдали, а комп – дорогущий! – отрезала Ирка. – Ему четыре месяца всего!
– Кстати, с чего мы взяли, что именно местные черти пытались убить Ирку? – вмешалась Танька.
– А кто? – удивилась Ирка. – Или ты, как Лада, в спецслужбы по отлову ведьм веришь?
– Нет, с Ладой как раз все понятно… Старик мне тот покоя не дает. Или думаешь, он тоже черт?
– Если против нас, кроме немецкой нечистой силы и местной нечистой силы, есть еще какая-то третья сила, она себя проявит! – резонно предположил Богдан. – Только неплохо бы до их появления с остальными двумя разобраться! Пока еще кого-нибудь не прикончили.
Ирка невольно кивнула. Двое самоубийц и сожранный навкой бомж. И молодой парень, который уцелел только потому, что Ирка в «душевный» банк на экскурсию пошла. Она должна… Она просто обязана уничтожить проклятых немцев! А как же мама? Ее мечты, ее надежды… Вся мамина жизнь?
Ирка уставилась на клавиатуру и принялась водить по клавишам пальцем.
– Как разобраться? – наконец неохотно пробормотала она. – Мечи наголо – и на штурм банка? Там чертей около сотни – не справимся втроем.
– Мечи наголо – это моя работа. – Богдан скользнул взглядом туда, где на стене висел его меч. – А вы придумайте что-нибудь, и быстро! Не то, если прав болотный черт, сюда, кроме Тео и его немцев, еще всякой рогатой дряни поналезет! Мы их потом лопатой не выгребем!
Богдан был прав, и от его правоты хотелось выть!
– Стравить бы немецких чертей с нашими, – задумчиво предположила Танька и для наглядности стукнула кулаком в кулак. – Слушай, а ты не могла бы хакнуть чертов банк? – обратилась она к своей виртуальной копии. – Вдруг найдешь что-то против них.
– Заодно договоры просмотри, – буркнул Богдан. – Если в ближайшее время еще самоубийства намечаются, может, спасти успеем.
– Для тебя, Богданчик, что угодно! – в лучшем стиле героинь анимэ выпячивая обтянутую латексом грудь, промурлыкала та. – Хотя вы меня еще толком не поблагодарили за вирус! Ладно, будем считать, вам просто не хватает слов, чтоб выразить восхищение моим подвигом. Это с собой возьму – пригодится. – «ВедьмаТанька» ухватила прихлопнутый ею вирус за лапу и двинулась прочь. Лопнувшая шкура чудовища, шурша, волочилась за ней, как гигантское одеяло, вздымая клубы золы и пепла на выжженной равнине. «ВедьмаТанька» скрылась из виду – одно из окошек на экране Иркиного ноута захлопнулось.
– А нам что – сидеть и ждать? – воинственно вопросил Богдан.
Ирка почувствовала на себе его требовательный взгляд и продолжила изучать клавиатуру.
– У тебя есть план? – устало поинтересовалась Танька. И не получив ответа, мотнула головой. – Вот и у меня нет – и не появится, в полдвенадцатого ночи! Надо сперва хоть информацию переварить.
– Переваривайте, – согласился Богдан. – Только смотрите, чтоб ваше переваривание еще кому-нибудь жизни не стоило! – И он тоже исчез с экрана, решительно давая понять, что больше не желает разговаривать.
– Ты… поспи, – неловко сказала Танька. – Завтра решим…
– Да, – тупо повторила Ирка. – Завтра. – И щелкнула клавишей, отключаясь.
Что изменится до завтра? Умершие воскреснут? Те, кто еще живы, окажутся вне опасности? Такой простой выбор – она может спасти человеческие жизни… и души. А может… дать маме жизнь, о которой та всегда мечтала!
– Посмотрела бы я на вас, если бы ваши мамы вам сказали – «ты просто обязана сделать все, что Тео попросит»! Чтоб ты провалился в самое горячее пекло, черт немецкий, это ты во всем виноват! – Ирка пнула туалетную дверь – жалко, не Тео, вот кому бы врезала изо всех сил!
Под ногой слабо пискнуло… и серый мышиный хвостик мелькнул в щели под дверью.
Глава 15
Дьявольское искушение
Ирка захлопнула ноут и, прихватив его под мышку, тихонько выглянула в коридор. Кот копилкой сидел под дверью спальни – бдил. А коза, надо полагать, двор дозором обходит. Спелись! Перед внутренним взором возникла потрясающая картинка – кот, лапой обняв козу за плечи, поет с ней дуэтом. М-да-а…
– За мамой и Тео присматриваешь? – хмуро поинтересовалась у кота Ирка. – А мыши по дому гуляют?
Кот медленно повернул голову в ее сторону и зловеще блеснул желтыми фонарями глаз. В падающем сквозь окошко над дверью свете лампочки можно было разглядеть презрительную обиду на широкой морде: дескать, мышь в том доме, где я? Придумайте чего правдоподобнее!
– Она у меня чуть не по ногам пробежала! – продолжала настаивать Ирка. – Хвост – во такенный! Не мышь даже, а целая крыса! Совсем вы, сударь кот, того… мышей не ловите!
Морда кота стала настолько возмущенной… вот-вот на дуэль вызовет! Коготь против когтя. Ирка фыркнула: как сметаны ему недодают, так вот он весь, с возмущенным мявом идет на штурм холодильника, а как разгуливающую мышь на вид ставят, так сразу – не было никакой мыши, поклеп на честного охотника! Мало ей мамы, ее даже кот слушать не желает!
– А я тебе говорю, была мышь! – злобно прошептала Ирка и… топнула ногой. Подгнившие доски пола хрупнули и… из-под задравшейся половицы серой молнией выметнулась мышь.
– Ну, убедился? – гневно выдохнула Ирка. Морда кота на миг стала такой ошарашенной, что Ирка почувствовала себя отомщенной.
Перемещаясь стремительно, словно она не бежала, а телепортировалась сквозь пространство, мышь неслась к входной двери.
В ту же секунду стартовал кот. Оскаленной мохнатой яростью взвился в воздух, распластался темной тенью и пал на серую мышиную спинку, впиваясь когтями в хребет. Под самым когтем мышь извернулась, вильнула в сторону… только хвост мелькнул в лазейке под плинтусом.
– Бум! – Разогнавшийся кот впечатался в дверь с такой силой, что одежда посыпалась с вешалки.
Кот вскочил и кинулся на дверь, точно собираясь пробить ее башкой насквозь.
– Тиха-а-а, всех разбудишь! – страшным шепотом взвыла Ирка, приткнула ноут на столик у зеркала и распахнула перед котом дверь. Не хватало еще, чтоб он орать начал!
Заваливаясь набок, как мотоцикл на повороте, и скребя когтями по полу, кот вылетел на крыльцо и ринулся вниз. Ирка схватила куртку и выскочила на крыльцо. Лампочка над крыльцом заливала тропинку пронзительным светом. По белой наледи темным пятнышком катилась мышь. Вытянув лапы, как ныряльщик перед погружением в воду, кот спикировал с крыльца и ринулся в погоню. Мышь, как обезумевшая, мчалась в луче света, не сворачивая. Только вот… очень быстро она мчалась!
Ирка поняла, что впервые видит мышь, способную развить такую скорость! Кот начал отставать… Скользящим пятнышком тьмы мышь гнала к калитке!
Раздался дробный топот… и мыши наперерез выскочила коза! Взвилась на дыбы, как призовой жеребец… Мышь вильнула в сторону… Точеное козье копытце опустилось сверху… и припечатало мышиный хвост к бетону дорожки! Стелящийся над землей кот издал торжествующий вопль… Мышь завизжала, так что у Ирки внутренности скрутились от омерзения… Потом странно задергалась. Коза ошалело мемекнула – серая шкурка мыши шла пузырями, точно изнутри нее пробивалось нечто совсем другое, чужое и странное. Прыгнувший на добычу кот снова заорал… У ног козы блеснули маленькие перепончатые крылья, и летучая мышь просвистела у кота перед самой пастью, оставив под козьим копытом голый розовый мышиный хвост. Кот завопил яростно и безнадежно, сиганул на забор, оттуда на ветку дерева, вверх, вверх, следом за ввинчивающейся в темные небеса летучей мышью…
– Мря-я-я! – Распластавшись, как парашютист, кот не то прыгнул, не то взлетел с дерева наперерез молотящей крыльями мыши, забился, полосуя когтями воздух… и камнем ухнул вниз, в последний момент лишь успев перевернуться и приземлиться на четыре лапы.
Мелко трепеща крылышками, летучая мышь перелетела улицу, порхнула через забор соседнего дома и помчалась прямо на светящийся прямоугольник окна. Еще мгновение, и крохотное тельце ударится в стекло…
– Гам! – Щелкнули громадные челюсти, и крылатая черная борзая пронеслась над крышей старого запущенного домишки. Слабо подергивающаяся летучая мышь свисала у нее из пасти.
– Тьфу! – Хортица брезгливо сплюнула перекушенную пополам мышь на крышу. Так-так, знакомый домик! Собственно, она не удивлена. Стараясь не грохотнуть ржавым кровельным железом, опустилась, неуклюже заковыляла к карнизу и свесила вниз голову, пытаясь сквозь верхнюю фрамугу окна разглядеть комнату.
Вид сверху делал комнату удивительно похожей на аквариум: сквозь прозрачное стекло темными пятнами проступали шифоньер, письменный стол с облупившимся шпоном столешницы и продавленный диван – еще более старые, чем стояли в комнате Ирки. Человек, что как рыба в аквариуме сновал от стенки к стенке, был хорошо знаком – Лада! И комната, надо полагать, ее, как раз под самой крышей. Плетеная корзинка с зайцем сейчас стояла на письменном столе. Заяц застыл мохнатым холмиком и, кажется, спал. Лада заложила еще один вираж вокруг стола, потом еще один…
– У меня от тебя голова кружится. Сядь, не мельтеши… – сквозь приоткрытую форточку до Хортицы донесся хрипловатый мужской голос.
Черная борзая дернула головой, разыскивая взглядом этого хриплого мужика. Никого. Но где бы он ни был, Лада должна ему что-то ответить…
Лада остановилась перед столом и уперла руки в бока, грозно нависая над зайцем.
– Я не понимаю, почему я должна ждать! Все, что я вам обещала, я сделала! Ну? И где?
– Тихо-тихо, не надо шуметь! – успокаивающе произнес голос. По-прежнему никого не было видно, только заяц нахохлился еще больше и плотнее прижал уши. – Вот вернется мышь, тогда…
– Плевала я на мышь! – Лада шарахнула кулаком по столешнице, так что корзинка подпрыгнула. – Вы хотели, чтоб я следила за Хортицей, – я следила! Вы велели передать ей письмо – передала! Велели запустить мышь – запустила! Я делаю все, что вы велели, а взамен? Вы обещали, я буду красавица! Обещали познакомить со всякими крутыми! Обещали первое место! Клип! Где мой кастинг? Где моя «Фабрика звезд»?
– Значит, девочка Лада… – хриплый голос наполнился угрозой. – Ты хочешь, чтоб мы выполнили свою часть уговора?
– Да! – выпалила Лада. – Мне надоело! Вы обещали! Я хочу!
«Нет! – хотела заорать Хортица. – Замолчи! Или говори что хочешь, только не требуй исполнения договора! Откажись!»
Но из собачьей глотки вырвался только невнятный скулеж.
– Хочешь – получишь! – еще более угрожающе пообещал голос, и лежащий в корзине заяц вскочил.
Хортица поняла, с кем разговаривала Лада и… чем этот разговор ей грозит! Но единственное, что Хортица могла сделать, – кубарем слететь с крыши и спрятаться под прикрытием дома. Заяц в Ладиной комнате сиганул к железной форсунке допотопного газового отопления, лапой дернул задвижку… и нырнул прямо в черный провал. В трубе бабахнуло. В колпак трубы ударил сноп разноцветных искр, колпак свернуло, и он с грохотом запрыгал по крыше. Из трубы вылетело что-то вроде раскаленного снаряда и, волоча за собой пылающий хвост, пронеслось сквозь темное небо. В ту же секунду свист раздался снова – пылающий метеор прочертил небо в обратном направлении и с грохотом канул в трубу. Форсунка распахнулась – кто-то черный, дымящийся выкатился на пол комнаты, вскочил…
«Черт!» – мысленно охнула Хортица.
– На! – черт сунул Ладе пестрый ворох. – Надевай! И поехали с крутыми знакомиться! – с явной насмешкой сказал он.
– Платье… – расправляя пестрый ворох на пальцах, ахнула Лада. – С разрезом! Я буду петь! – Она подпрыгнула и, кажется, собиралась кинуться черному на шею. Она совсем не замечала глумливой усмешки, блуждающей на темных, как у собаки, губах.
Хортица поняла – все! «Чтоб ты пропала, дура безголосая! Да ты и так пропала…» Хортица заполошно хлопнула крыльями – она не готова, у нее нет плана, она не решила, что именно делать, не посоветовалась с ребятами… Но не могла же она позволить, чтоб ее соседку уволокли прямо у нее на глазах! Хортица ухватила пастью брошенную на крыше летучую мышь… и с размаху швырнула тушку в стекло.
– Мышь вернулась, за окном бьется! – радостно вскрикнул черт, кинулся к окну и рванул створку.
Подошвы тяжелых ботинок врезались ему в челюсть, и в башке у него что-то взорвалось. В грохоте этого взрыва в окно гимнастическим прыжком сиганула черноволосая девочка.
– Так я и знала! – хищно пригибаясь и ощетиниваясь когтями на кончиках пальцев, выдохнула Ирка.
Держась за голову, черт поднялся. Только сейчас Ирка смогла его толком разглядеть. Из курчавой, как у негра, шевелюры торчала парочка аккуратных острых рожек. Вытянутую морду покрывала короткая гладкая шерстка, растянутые в усмешке темные губы приоткрывали мелкие, как у пекинеса, острые зубки, а из-под длинных, совсем девичьих ресниц глядели маленькие пронзительные глазки злого старика. Но при всем том тварь казалась странно обаятельной. И одет он был с небрежной элегантностью – в темно-серые брюки и классический английский блейзер, из-под которого выглядывал экстравагантно подбритый гибкий хвост.
– Мамун! – с ненавистью процедила Ирка.
– Ведьма! – ответил черт. И не отрывая глаз от Ирки, мелкими, почти незаметными шажками двинулся к печной форсунке.
Ирка метнулась вперед и в одно мгновение оказалась между форсункой и чертом. Черт развернулся и, как пловец в воду, кинулся в окно.
Оконная створка с грохотом захлопнулась, съездив черта по голове и швырнув его обратно в комнату.
– Уже уходишь и даже не попрощался? За такое хамство запросто по рогам получить, – издевательски сообщила Ирка, разглядывая держащегося за голову черта.
– Ты так даже не поздоровалась, ведьма! – простонал тот.
– Да понимаешь, не желаю я тебе здоровья! Вовсе даже наоборот, колит-бронхит-аппендицит, грибок копыт, заворот рогов и полное облысение хвоста! Ах да, еще сто собак тебе зубами в пятки! – пояснила Ирка черту и тут же накинулась на Ладу, – Это и есть твои спецслужбы? Это черт, самый обыкновенный черт-мамун – они специализируются на охмурении дур, вроде тебя! И крутые, к которым он тебя повезет, тоже наверняка черти!
– Ну, черт, ну, к чертям… – неуверенно пробормотала Лада. – Мой папаша номер два говорил, что все крутые – сплошная нечистая сила! А он-то разбирался – в горадминистрации охранником работал. И вообще, какая мне разница? Черти что – не люди?
– Нет, – кротко заверила ее Ирка. – Совсем.
– Зато теперь у меня платье есть! Настоящее! – подсовывая Ирке под нос ворох переливающейся материи, выкрикнула Лада.
«Черт побери, Лада, ты совсем сдурела?» – хотела заорать Ирка… и не заорала. Черт и так Ладу почти уже побрал! Вот сейчас Ирка отлично понимала тех, кто говорил: попался человек чертям, значит, сам виноват! Лада чертям даже не попалась, эта идиотка за ними буквально гонялась и за хвосты ловила! Но не бросать же ее…
– Это, по-твоему, платье? – презрительно подхватывая Ладино платье двумя пальцами, обронила Ирка.
– А что такого? – воинственно, но и неуверенно окрысилась Лада.
– Ты что принес? – не отвечая, накинулась Ирка на мамуна. – Она что, перед твоими крутыми прямо сегодня ночью будет на сцене выступать? И в каком жанре – пародия на светскую жизнь?
– Нет, – невольно подчиняясь Иркиному требовательному тону, буркнул черт. – В ресторан мы поедем. Пообщаемся, попляшем, перекусим…
– Ясно, значит, к чертям – на куличики. А также на икру, балык и красную рыбу, – ухмыльнулась Ирка. Уточнять, к чему приводит общение, а тем более пляски с чертями и что у них идет в качестве перекуса, Ирка уже не стала. Все равно Лада ей не верит. Вместо этого она скривилась еще больше, выдернула платье у Лады из рук и швырнула его в мамуна. – Что ж ты тогда концертное платье приволок?
– Ты чего раскомандовалась, ведьма? – опомнился мамун. – Не по закону! Девка, вон, не против… Одевайся, девка! – велел он Ладе.
– Давай-давай, одевайся! – ехидно поддержала его Ирка. – Если хочешь, чтоб сразу все увидели, что ты и правда – девка! Из городской балки! В концертном платье в ресторан приперлась… – Ирка скроила гримаску – точно как у мамы!
– Не хочу! – охнула Лада. – Никакая я не девка!
– Слышал? – торжествующе вскричала Ирка. – Тащи вечернее, живо!
Черт взвыл, и его втянуло в форсунку. Внутри загрохотало, зашумело, вырвался длинный язык пламени, а следом вывалился черт с пакетом из дорогого бутика в лапах.
Ирка небрежно сунула Ладе в руки коротенькое черное платье с большим вырезом. Двигаясь, как сомнамбула, Лада натянула его на себя. Ирка тем временем снова укоризненно покачала головой:
– А туфли? Или она босиком поедет?
Черт завыл снова, исчез за форсункой, вернулся…
– С ума сошел? Такой каблук уже никто не носит! И носок тоже! Нормальные принеси!
Вой, пламя, черт исчезает – черт возвращается.
– Совсем не соображаешь, а еще мамун! – возмутилась Ирка, бросая туфли рядом с Ладой. – Ей на голые ноги туфли надевать? Колготки где?
– Будь ты проклята, ведьма! – заорал черт, прыгая в пламя.
– Проклинай – хоть язык сломай, против тебя же оборотится! – наскоро скручивая дулю, буркнула Ирка, а запыхавшийся мамун уже выпал из печи с запечатанной пачкой колготок в руках. – Помаду! – с милой улыбкой сообщила Ирка. – Тени для век, – скомандовала она, когда пошатывающийся черт появился с золотистым тюбиком. – Брасматик – чем она ресницы красить будет? – с ехидной усмешкой напомнила она после очередного возвращения черта.
Форсунка со скрежетом распахнулась. Сперва из пламени появилась рогатая башка, потом на четвереньках выполз черт, держа тюбик брасматика в зубах.
– Обслюнявил! – выдергивая брасматик у него из пасти, скривилась Ирка. – Вот как теперь этим пользоваться?
Черт с хриплым стоном привалился к стене и медленно сполз на пол. Запрокинул морду и горестно завыл.
– Ладно, не скули, можешь оставить, – смилостивилась Ирка, обтирая брасматик о лацкан его блейзера. – Цени мою доброту, мамун… А теперь вали за сумочкой!
– Клатч! – вдруг раздался у Ирки за спиной счастливо-задыхающийся голос. – Я хочу клатч! И чтоб со стразиками!
Ирка обернулась. Лада, в платье, колготках, новых туфельках и даже с подкрашенными губами, стояла позади, и глаза у нее светились от восторга, как фары встречного автомобиля!
– Еще сережки, часики золотые, и вот на шею что-нибудь! – зачастила она. – Перчаточки такие, кружевные, да! И шубку – норковую… Нет, эту, голубенькую такую… Шиншилловую! А шапку нет, шапку не надо, шапку только старые тетки носят. Лучше знаешь что – бархатную повязку! На голову.
– Веревку, – безнадежно сказала Ирка. – На шею. И затянуть. Потуже. Какого… вот этого… – она выразительно ткнула пальцем в черта, – ты влезла, кретинка?
– Конечно, влезла! Ты б так его еще до утра гоняла! – кивая на измочаленного мамуна, выдала Лада.
– Идиотка! – взвыла Ирка. – Вот именно! Так бы я его до утра и гоняла!
Черт захохотал. Метеором взвился к потолку, пронесся через всю комнату, ударяясь о стены и рассыпая фонтаны искр. С грохотом обвалилась полка, открылась и снова захлопнулась форсунка, закружился вокруг Лады огненный водоворот…
– А-ах! – Девчонка пошатнулась, взвихрились подброшенные потоком теплого воздуха пряди. В ушах и на шее у нее переливались бриллианты, золотые часики сверкали на запястье, в руках она сжимала крохотную сумочку с выложенной стразами монограммой – большой латинской «L», а на плечи невесомым голубоватым облачком опустилась шубка.
В лапах мамуна возникла темная, как запекшаяся кровь, роза.
– Позвольте пригласить вас на танго, кр-расавица! – пророкотал он, делая шаг к Ладе и протягивая ей розу.
– Но… Я совсем не умею танцевать танго, – пробормотала та, завороженно глядя на изящно прорезанные, словно рукой искусного мастера, лепестки.
– Хочешь на «Фабрику звезд», а танцевать не умеешь? Ничего… Я тебя поведу! – прошептал мамун, дразнящим движением заправляя розу за декольте Ладиного платья. Черно-багровые лепестки хищно прильнули к белой коже, точно рана на груди.
– Нет! – отчаянно крикнула Ирка.
– Поздно, ведьма, она моя! – захохотал мамун.
Музыка расплескалась по комнате, и тягучий, как густой мед, женский голос из пустоты томно выдохнул:
– Эта ночь гонит сомненья прочь… и ты уж не поймешь, как закружило тебя танго в последний раз!
Точно сомнамбула, Лада вложила свою ладонь в покрытую гладкой шерсткой лапу.
– В этом танго без следа растворяется душа… – пел женский голос.
Мамун сгреб Ладу за талию и рванул к себе.
– Сегодня до рассвета ты танцуешь танго это/Ты танцуешь в последний раз!
– А-а! – пронзительно вскрикнула Лада – роза за ее вырезом выпустила длинные и острые, словно стальные, шипы, вонзившиеся Ладе в грудь. Алая кровь брызнула, как сок из проколотого граната. Точеные лепестки розы зашевелились… и вдруг поползли, переливаясь кольчатыми телами красно-черных червей. – А-а-а! – Лада завизжала, рванулась… Длинные острые когти захлопнулись вокруг ее руки, точно капкан на лапке глупой молодой лисички. – А-а-а! – Лада закричала снова. Обнимающая ее за талию лапа мамуна тоже ощетинилась когтями, острия, как ножи, прокололи платье и впились в бок. Кровь закапала на пол. – Пусти, пусти! – подвывая от безумной боли, кричала Лада, свободной рукой колотя мамуна клатчем по голове. Но мамун уже волок ее вперед танцевальным шагом…
– И преграды все круша,/В бесконечность сделай шаг… – яростно взвился женский голос.
Неистово хохочущий мамун закрутил кричащую девчонку вокруг себя – столб пламени вспыхнул посреди комнаты, пожирая ветхий ковер, портьеры, перепрыгнул на шкаф…
Огонь ударил в потолок…
– А! – Ирка шарахнулась, прикрывая голову от падающих сверху обломков.
Скрип разломанного дерева… и, раздувая пламя, хлынул морозный воздух. Сквозь дыру с оплавленными краями в комнату заглянула ночь и мелкие злые зимние звезды.
Огонь с гудением взвился, охватывая крышу. Сквозь колеблющиеся лепестки пламени Ирка видела, как непрерывно кричащую Ладу поднимает все выше… С хохотом мамун вскочил ей на плечи, и выросшие на его ногах острые шпоры ударили девчонку в бока. Ладин крик перешел в отчаянное ржание. Тело девчонки поплыло, меняя очертания… Белая кобылка с подвязанной бархатной лентой золотистой гривой взвилась сквозь огонь в дыру в крыше – и прямо в небо. На ней, по-цыгански цепко усевшись в седле с выложенной стразами монограммой «L», уносился в черные небеса черт-мамун!
– Ты проиграла, ведьма! – заорал сверху черт оставшейся в пылающем доме Ирке. – Этот огонь никакой водой не загасишь! – И он снова всадил шпоры в окровавленные бока кобылки. Лошадка жалобно, умоляюще заржала, запрокидывая голову, и помчалась, белым сполохом промелькнув сквозь черное полотно ночного неба. Только гроздь кровавых капель упала сверху, зашипела и растворилась в пламени пожара. Огонь торжествующе взревел, охватывая дом желто-оранжевыми щупальцами.
– Че-ерт! – злобно взвыла Ирка, бросаясь к дыре в крыше… в ответ снова загрохотал удаляющийся хохот и жалобное ржание.
Если она сейчас ринется в погоню, что будет здесь? Даже если Ладина мама опять на смене, где-то внизу должен спать этот… папа номер пять, который в трусах и с газетой!
Ирка ринулась к лестнице и по источающим черный дым ступенькам помчалась вниз.
– Ладка! – заорал из комнаты сонный мужской голос. – Гарью пахнет! Ты что, пожар устроила, зараза?
«Вот и папа номер пять голос подал! – врываясь на кухню, недобро подумала Ирка. – Почему для некоторых, что бы ни случилось, обязательно ребенок виноват? А хоть и в самом деле виноват – это еще не повод так орать!»
– Ладка, заснула? Тут дым! Вызывай пожарных со шлангами! – надрывался голос.
– Много вам помогут шланги против колдовского огня! – фыркнула Ирка, распахивая дверцу холодильника.
Сейчас все очень просто: будет в холодильнике один продукт – уцелеет Ладин дом и папаша склочный тоже! Не будет…
Ирка яростно рылась в холодильнике. Мясной фарш вывалился на пол бурой лепешкой, с глухим стуком посыпались мерзлые куриные ножки, со звоном вылетела масленка, выкатилась с верхней полки и разлетелась вдребезги бутылка водки. В кухне резко запахло спиртом.
– Ты что там делаешь, Ладка? – заорали из комнаты, и в кухню влетел толстый кривоногий мужик в пестрых семейных трусах.
– А газета где? – мазнув по нему взглядом, через плечо бросила Ирка.
– Ты не Лада! – содержательно высказался в ответ мужик.
Ирка лишь молча выкинула из холодильника какую-то кастрюлю… В глубине лаково блеснул белый гладкий бок пакета.
– Есть! – выдохнула Ирка, хватая пакет и бросаясь обратно к лестнице.
– Где Ладка? – только и успел охнуть мужик в трусах, когда Ирка пробегала мимо.
– Станцевала танго и стала лошадью… – на бегу обронила та. Увидела, как безумно выпучились глаза у мужика. Жалко все-таки, надо хоть что-то ему объяснить. Ирка остановилась на минутку и наставительно добавила: – И улетела! – и с чувством выполненного долга рванула вверх по лестнице.
Пламя плясало вокруг дверных косяков, как колышущаяся на ветру бахрома штор. Прикрывая рот и нос рукавом, Ирка вбежала обратно в комнату. Задувающий в дыру ветер радостно взвыл и принялся, точно дворницкой метлой, разгонять огонь по дому.
Ирка с силой тряхнула пакет и рванула зубами скользкий край целлофана. Вонючее, противное, липкое, давным-давно прокисшее молоко плеснуло ей в физиономию. Разбрызгивая белые струйки, Ирка размахнулась и швырнула пакет в пламя. Пакет гулко плюхнулся на пол… и молочная струя, сильно, точно из брандспойта, плюнула вверх. Ударила в край дыры, расплескалась фонтаном, окатывая стены. Лежащий на полу пакет раздувался, как сытый удав, и снова сплющивался, выплевывая все новые и новые порции молока, словно его подключили к трубе молокозавода. Собственно, так оно и было – один из самых первых фокусов, освоенных Иркой еще у Рады Сергеевны, первой ее учительницы ведьмовства. Жаль, что потом ту пришлось превратить в стог сена… [25]
Разлетающиеся во все стороны струйки молока прибили пламя. Ветер заплакал разочарованно, но тут же утешился, унося вверх черный вонючий дым. Молочные ручейки сбегались к порогу комнаты и начинали сочиться по ступенькам. На лестнице затопотали шаги, послышался кашель, и, прикрываясь от едкого дыма, в комнату ворвался мужик в трусах.
– Колдовской огонь только одним потушить можно – молоком, – учительским тоном сообщила Ирка. – Каждой пожарной части надо выдавать средства для тушения спецпожаров. Цистерну с молоком… и ящик творога – вместо песка! – сказала Ирка… превратилась в собаку и улетела в дыру.
– Угарный газ, – глядя ей вслед, задумчиво сказал мужик. – Галлюцинации от угарного газа. Надышался. – И снова заорал: – Ладка? Ты хоть живая? Ты где?
«Я бы тоже хотела это знать!» – уныло подумала крылатая Хортица, паря высоко над крышей. Чертов план сработал – пожар заставил ее безнадежно отстать. Теперь она понятия не имела, куда во всем беспредельном ночном небе проклятый мамун мог погнать белую лошадку с золотистой гривой и монограммой «L» на седле.
Дата добавления: 2015-12-08; просмотров: 43 | Нарушение авторских прав